Нестройный хор хриплых юношеских голосов подхватил, сначала слабо, затем все уверенней:
— Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я — меч во тьме; я — Дозорный на Стене; я — огонь, который разгоняет холод; я — свет, который приносит рассвет; я — рог, который будит спящих; я — щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее.
И это сработало — испуг в обращенных на Бена глазах сменился решимостью. Шестеро мальчишек уже не выглядели деревенскими недотепами, готовыми, чуть что, сбежать куда подальше. Моя маленькая армия, подумал Бен, и взмолился про себя, чтобы им не пришлось делать то, о чем он им только что говорил — жертвовать собой, когда все уже погибнет.
— Все по местам, — скомандовал он, — наблюдайте за тем, что происходит по обе стороны Стены и сразу же сообщайте обо всем, что увидите.
3.
Сам Бенджен отошел сперва к южному краю Стены. С той стороны Черный замок не имел защиты в виде рва и стен — если отряд Маллистера потерпит поражение, мертвецам не составит труда прорваться к самим воротам. Но теперь Бенджен с первого взгляда увидел, что ситуация изменилась. Южный край горизонта будто осветился, на мертвецов, копошащихся на темном поле, надвигалось множество всадников с факелами. «Нед». Мысль о брате принесла облегчение — раз он движется сюда, значит, Ночной Дозор не будет сражаться в одиночку. Правда, существовала опасность, что королевская армия выдавит упырей прямо к воротам Черного замка, но Бенджен возлагал большие надежды на боевой опыт и доблесть сира Денниса и его воинов, которые скакали навстречу, хоть и не мог разглядеть в темноте их черные плащи. Но со стороны Зачарованного леса Ночной Дозор не мог рассчитывать ни на чью поддержку. Бенджен вновь повернулся лицом к северу. Костры вокруг лагеря одичалых еще светились. Как ни странно, упыри обошли их стороной, но вряд ли можно было надеяться, что уцелевшие одичалые помогут своим злейшим врагам. Им бы спасти самих себя. Бенджен снова с грустью подумал о Джоне, и, как ни странно, о Мансе. Где он теперь, и хватит ли оставшейся в нем человечности, чтобы сопротивляться зову Иных? Или же, окончательно потеряв себя, он уже сам марширует в рядах их мертвого воинства?..
Пристально рассматривая игру теней на опушке Зачарованного леса, Бенджен вдруг увидел, как на открытое заснеженное пространство кто-то вышел, и, присмотревшись внимательно, ощутимо вздрогнул. Даже с высоты нескольких сотен футов неизвестного нельзя было принять ни за ночного дозорного, ни даже за одичалого. Высокая и бледная, будто светящаяся в темноте, фигура двигалась, не оставляя на рыхлом снегу ни малейших следов, и куда быстрее, чем мог бы идти человек. Следом за ним появились еще двое таких же, облаченных в переливающиеся лунным светом панцири и с полупрозрачными мечами в руках.
— Иные! — ахнул Дареон. Бенджен поднял свой арбалет и приказал:
— Натягивай! Зажигай!
За первой троицей появился еще один, и еще, а потом Бенджен перестал считать, выбирая себе мишень.
— Целься! Стреляй!
Иные были уже на полпути к воротам, когда огненные стрелы их настигли. Три или четыре стрелы упали в снег, но одна попала совсем рядом с ногой Иного, а стрела Бенджена вонзилась прямо в панцирь. Она полыхала ярким пламенем, когда летела, но стоило ей коснуться льдистой фигуры, как огонь побледнел и иссяк. Иной незаметным глазу движением смахнул обугленное древко.
— Мать, защити нас, — прошептал кто-то. Бенджен схватил другую стрелу:
— Зажигай! Целься как можно лучше! Стреляй!
Но второй залп постигла та же судьба — все стрелы, попавшие в Иных, погасли и отвалились. А в следующее мгновение Пип, опасно перегнувшийся через самый край, закричал:
— Смотрите!
Бенджен наклонился рядом с ним, всматриваясь. Ворота раскрылись, выпуская всадников в черных плащах. Их было больше десятка — значительная часть отряда, охранявшего ворота. Бенджену показалось, что он узнает Пайка, хотя с такой высоты невозможно было быть в этом уверенным. Он выругался сквозь зубы. Выехать навстречу Иным было чистой воды самоубийством. Что может сталь там, где потерпел поражение даже огонь?..
Ворота успели захлопнуться за миг до того, как бледные клинки скрестились с мечами дозорных. Опустив арбалет, Бенджен с замиранием сердца следил за этой битвой. Она была неравной, но не потому, что дозорные были верхом. Клинки Иных, казавшиеся всполохами голубоватого пламени, двигались с совершенно неуловимой для глаз скоростью. Лошади с подрезанными ногами падали одна за другой, и стальные доспехи не смогли уберечь их всадников, расходясь под ударами, как старые тряпки. В считанные мгновения все было окончено. Пайк — теперь Бенджен был уверен, что это он, — продержался верхом дольше всех, умелыми разворотами оберегая свою лошадь и отражая удары один за другим. Но и его огромный двуручный меч переломился пополам, как сухая палка, когда Иной рубанул его посередине. Пайк пришпорил лошадь, пытаясь оторваться и достигнуть ворот, но второй Иной подсек ей ноги, и та упала, придавив собой всадника. Иные собрались вокруг. Бледные клинки поднялись и опустились. До ушей Бена донесся слабый звук, напоминавший стон смертельно раненого животного. Это вернуло его к действительности.
— Готовьте смолу и масло! — приказал он. — Заряжайте катапульты.
— Но что толку, милорд? — проговорил Дареон дрожащим голосом. — На них ничего не действует. Вы же видели, как гасли стрелы…
— Значит, подействует что-то другое, — сказал Бенджен с уверенностью, которой вовсе не испытывал. — Мы не должны пропустить их к воротам.
Но, покончив с дозорными, Иные, казалось, и сами не торопились двигаться вперед. Тела в черных плащах поднялись с окровавленного снега, будто их дернули за невидимые нити, и мертвые лошади встали следом. Иные оседлали их и застыли с обнаженными клинками в руках, неподвижные и безмолвные, глядя вверх. Бен почувствовал замораживающий холод их взглядов и помотал головой, отгоняя наваждение.
— Чего же они ждут?
Почти тотчас же это стало ясно. Огромная масса мертвых ползла медленно, гораздо медленнее, чем передвигались их казавшиеся бесплотными вожаки, но накатывалась на Стену с неотвратимостью снежной лавины, повинуясь жестам бледных рук, держащих ледяные мечи. Она раздалась надвое, когда достигла группы Иных, обтекла их и вновь соединилась. Мертвые дозорные присоединились к маршу.
По знаку Бенджена из катапульт полетели камни. Часть достигла цели, и размозженные ими тела остались лежать — даже если оживлявшая их магия не покинула их, то явно не могла сдвинуть с них огромные валуны. Но это была капля в море. Задние ряды продолжали наступать, и прорехи в мертвом воинстве мгновенно затягивались. Они подошли уже достаточно близко, чтобы Гренн с Джереном опрокинули вниз бочку кипящего масла, в то время как остальные парни продолжали посылать вниз зажженные стрелы. Огонь наносил мертвецам куда больший вред, чем их повелителям, но на место одного сгоревшего подходила сотня новых упырей. Вдобавок, у Стены вновь собирались тучи, затягивая все вокруг сплошной пеленой, снег вихрился, закручиваясь гигантской воронкой, и целиться становилось все труднее. И когда ворота сотрясли первые удары, Бен принял решение.
— Гренн, Стена твоя. — Здоровенный парень вылупился на него, явно не понимая, что от него требуют, но времени на объяснения уже не было. — Продолжайте стрелять и лить смолу и масло, пока сможете хоть что-то различить. Я спускаюсь к воротам.
========== Часть 29. Черное Пламя ==========
1.
Над Стеной клубились снежные тучи. Странным образом, направление их движения никак не совпадало с тем, куда дул ветер. Они шли с севера, юга, востока и запада, будто притянутые к одной точке на небе — точке, прямо под которой в Стене были высечены ворота. А на земле точно так же стягивались к воротам полчища мертвых. Со Стены на них сыпались огненные стрелы и лилась горящая смола, но какого-то видимого вреда они не наносили. Снег продолжал идти, густой и колючий, и у ворот та же невидимая сила, что собрала вместе тучи вопреки законам природы, затягивала бесчисленные снежинки в огромную воронку.