— Напомни всем, чтобы факелы держали наготове, — скомандовал Нед. Впрочем, ужасы, с которыми войско столкнулось в эту ночь, еще не стали воспоминаниями, и факелы были под рукой у многих. Когда, размахивая ими, всадники со всех сторон двинулись к лежащим в снегу телам, ночь будто осветилась звездами, вместо тех, которых не было видно на затянутом тучами небе. В нескольких ярдах от тел всадники остановились. Снег вокруг был истоптан и окровавлен, что свидетельствовало о яростной схватке. Нед заставил свою лошадь сделать несколько шагов вперед. Одно из тел пошевелилось и поползло в его сторону. Гвардейцы моментально наставили на него мечи, но Нед дал им знак помедлить. Рука, которая тянулась к нему, не была черной от скопившейся в ней после смерти крови, а глаза на обескровленном лице не сверкали синевой. Они были светло-серыми и уже подернулись мутной пеленой смерти, но взгляд их еще жил. У умирающего была длинная седая борода, теперь всклокоченная и окровавленная. Когда он приподнялся, желая что-то сказать, Нед увидел пряжку в виде серебряного орла, скреплявшую у горла его черный плащ, и понял, кто перед ним. Он соскочил с седла и опустился рядом на колени прямо в снег.
— Сир Деннис Маллистер, — позвал он. Старик сфокусировал на нем свой взгляд.
— Ми… лорд… десница… — прохрипел он. Нед обхватил его за плечи, чтобы поддержать, и почувствовал, как по рукам потекла кровь.
— Держитесь, сир, — сказал он. — Среди моих людей есть лекари, вам окажут необходимую помощь…
Старый рыцарь слабо мотнул головой, и Нед увидел, что у него на темени тоже была глубокая рана. Похоже, череп был проломлен камнем или дубиной, и удивляло, что при таком ранении Маллистер был еще в сознании и мог говорить. Джори, не дожидаясь приказа, уже отправил одного из гвардейцев за лекарем, но Нед не раз видел подобные раны и понимал, что жить сиру Деннису осталось от силы несколько минут.
— Спешите к Стене… Бенджен… ваш брат, там… Мы были слишком самонадеяны, я и Пайк… Не дайте им взять ворота… — отрывистые и бессвязные слова старый рыцарь выхаркивал из себя со сгустками крови. Наконец, прошептав напоследок: — Нас… сожгите… — он уткнулся лицом в окровавленный снег и затих. Нед перевернул его на спину, сложил на груди руки и закрыл невидящие глаза.
— Нужно сложить костер как можно быстрее, — скомандовал он устало.
Понадобилось время, чтобы собрать хворост для погребальных костров. Когда они запылали во всю мощь, ночь вокруг стала казаться еще темнее. Нед смотрел в пламя, провожая в последний путь достойного рыцаря и командира Ночного Дозора, и его воинов, и, когда отвел взгляд, перед глазами все еще плясали разноцветные пятна, так что на какой-то миг ему показалось, что гряда холмов в отдалении движется, вздымаясь и опадая. Он потер глаза и потряс головой, отгоняя наваждение. Эта проклятая богами ночь никак не хотела заканчиваться.
3.
Когда погребальные костры запылали во всю мощь, несмотря на бурю и снег, войско вновь устремилось к северу. Нед не мог отказать старому рыцарю в последней просьбе, тем более, что сам понимал ее уместность: если бы мертвые дозорные поднялись после смерти, то могли бы напасть с тыла. Но теперь расстояние между королевским войском и армией упырей, стремящейся открыть ворота для своих повелителей — Иных, еще больше увеличилось.
Нед пришпорил лошадь, переходя с шага на рысь, и гвардейцы последовали его примеру. Зорко всматриваясь в даль, Нед размышлял над последними словами сира Денниса. Старый рыцарь упомянул Бена… значит, брат вернулся из таинственного путешествия в Застенье. И с ним должен быть Джон, ведь, как рассказала Лианна, они отправились туда вместе искать разгадку его вещего сна. Нед не очень верил в подобные потусторонние явления, но на душе становилось легче при мысли о встрече с племянником. А как обрадуется Лианна! Нед помнил сестру совсем не такой, какой она стала теперь: побледневшей, лишенной прежней живости, будто замерзшей изнутри, и надеялся, что встреча с сыном растопит этот лед и вернет краски жизни на ее лицо.
Потом воспоминания перенесли его в Винтерфелл. Не сводя глаз с заснеженного пути перед собой, одновременно будто наяву он видел жену и детей: как Кейтилин подталкивала к нему малышей, чтобы они попрощались с отцом, за улыбкой и привычными жестами стараясь скрыть снедавшую ее тревогу; как Санса мило делала реверанс перед королем, совсем как взрослая леди, а Арья бросилась отцу на шею, и он, не удержавшись, покружил ее на прощанье. Как раскраснелся Робб, провожая королевское войско верхом, до самых границ Волчьего леса, — он был огорчен, узнав, что должен остаться в Винтерфелле, и Неду пришлось напомнить сыну, что на время своего отсутствия он оставляет ему все свои обязанности, как настоящему лорду. Это было не совсем так: фактической правительницей оставалась Кейтилин, а Робб должен был учиться у нее навыкам правления, но Нед чувствовал тогда необходимость подсластить сыну горечь расставания. Обнимая его перед тем, как пуститься в дорогу, Нед еще пообещал, когда вернется, рассказать все о битвах и странных местах, в которых доведется побывать. У Робба загорелись глаза в предвкушении рассказов о подвигах и чудесах — настоящих, а не из сказок старой Нэн.
Теперь Нед знал, что и эти рассказы, и новая встреча с семьей, и сама их — и его — жизнь зависит от того, сумеет ли кто-то помешать полчищу мертвых открыть ворота Черного замка до тех пор, пока к ним не подоспеет войско живых. Справится ли с этим Ночной Дозор?.. После гибели сира Денниса и его отряда там оставалось совсем мало людей. Правда, там был Бенджен… в сердце Неда надежда на то, что брат сумеет удержать ворота до его прихода, боролась с дурными предчувствиями: не явится ли он к Черному замку лишь для того, чтобы увидеть ворота выломанными, а брата мертвым. И он продолжал изо всех сил понукать лошадь и всматривался в размытые метелью очертания Стены до рези и слез в глазах. И потому, наверное, не сразу разглядел впереди массу людей — или тел, что когда-то были людьми.
Джори поравнялся с ним и прокричал почти в самое ухо:
— Мы нагоняем их, м’лорд! Клянусь всеми богами, я уж и не верил в это! Мы их нагоняем!
Нед кивнул. Отправив Джори с приказом войску выстроиться в боевой порядок, он придержал лошадь, пытаясь рассмотреть, что же замедлило упырей в их неодолимом стремлении к воротам. А когда увидел, застыл в изумлении. Здесь не было костров, чье яркое пламя сбивало ночное зрение, и никаким мороком нельзя было объяснить гряду холмов, внезапно выросших к северу. И эти «холмы» не стояли на месте. С запада и востока они надвигались на мертвецов, и те падали, как подкошенные, будто у «холмов» были дубины, чтобы сбивать их в снег, и ноги, чтобы их давить. А потом один из «холмов» воздел к небесам, полным туч, огромный волосатый хобот и затрубил оглушительно громко. И Неду показалось, что именно в этот момент плотный облачный полог слегка раздернулся, в разрыве показалась луна, а небо вокруг начало светлеть.
— Да чтоб меня Иные взяли… — десятник Квент от удивления, видимо, забыл все ужасы этой ночи, раз с его языка сорвалось привычное ругательство. — Это же мамонты!
— А на них — великаны, — добавил кто-то рядом с ним. — Нам что же, теперь с ними сражаться?
— Они бьют мертвяков! — запыхавшийся Джори остановил свою лошадь рядом с Недом. — Какие будут приказы, м’лорд? Мы с ними, или на них?.. В смысле, — он глубоко втянул в себя воздух, восстанавливая дыхание, — никогда бы не подумал, что такое скажу, но раз они наших врагов бьют, то нам они, выходит, друзья?..
Нед помедлил с ответом. Джори был прав: еще пару дней назад он сам бы и помыслить не смог, что будет сражаться вместе с одичалыми и оборотнями, а не против них. Так почему бы и не с великанами?.. Но природная осмотрительность взяла верх.
— Подождем, — сказал он. — Враг наших врагов не всегда наш друг. Перекроем по возможности все отходы, чтобы никто из упырей не смог уйти от расправы, но к великанам не приближаться, пока мы не выясним их намерений по отношению к нам.
Войско встало, не нарушая боевого порядка. Всадники держались наготове, лошади под ними переступали с ноги на ногу и иногда трясли головами, стряхивая с грив редкие уже снежинки. Державшиеся обособленной группой одичалые оживленно переговаривались. Потом они всей толпой направились к Неду. Гвардейцы преградили им путь, пропустив вперед одного Сорена.