— Сколько он должен за хлеб? Я заплачу.
— Ваш что ли? — подозрительно протянула женщина, но сумму все же назвала, грозно наблюдая за тем, как я копошусь в сумке в поисках кошелька.
— Мой, — кивнула, вытаскивая купюру большего номинала, чем стоимость украденного хлеба.
— Воспитывать детей надо, дамочка, — продавщица вырывает у меня из рук деньги, окидывая мою фигуру осуждающим взглядом и покачав головой, идет прочь, бубня себе под нос про неблагополучных мамаш, которыми почему-то не интересуются органы опеки.
Я оглядываюсь в поисках своего беглеца, но ребенок давно затерялся в толпе снующих людей, вместе со своей добычей. И где искать его я даже не представляла.
Улица оживленная, дворов, где можно спрятаться, тоже уйма. А дитя явно было голодное, судя по тому с какой нежность он прижимал к груди эту несчастную копеечную булку хлеба и убежал он вероятнее всего недалеко, чтобы как можно скорее иметь возможность утолить свои потребности.
Прохожу немного вперед, заворачиваю за угол в подворотню, огибаю жилой дом и утыкаюсь в аварийное здание, которое давным-давно подлежало сносу, но у местных властей так и не дошли руки стереть его с лица земли.
Мысли путаются, от чего голова неумолимо начинает гудеть, вызывая ноющую боль в затылке. Но вопреки этому, сжимая кулаки, я продолжала идти.
Ступая по разбитым ступенькам бывшего многоквартирного дома, я мысленно молилась, чтобы мои догадки оказались правильными, и беглец прятался именно здесь. Что будет дальше, когда ребенок будет найден, я предпочитала не загадывать.
Заброшенное здание навевало ужас. Тут и там валялись старые детские игрушки, стены пестрели граффити и матерными словами. То и дело я подворачивала ноги, спотыкалась, огибая самые, как мне казалось, опасные участки. В воздухе пахло испражнениями, а на ступеньках и вовсе обитала мумия усопшей кошки, больше напоминающая тряпочку, чем когда-то бывшее живое существо.
Я обхватила себя руками и закусила губу, чтобы невольно не запищать от испытываемого ужаса. Место явно хранило в себе далеко не миролюбивые воспоминания и лишь страх, что я не найду ребенка, гнал меня дальше, невзирая на подозрительные шорохи и писк хозяйничающий по углам крыс и мышей.
— Ты кто? — детский голосок впечатался мне прямиком в спину, заставляя тело вздрогнуть от неожиданности.
Медленно обернувшись, чтобы не напугать мальчика своим ошалевшим видом, я облизала пересохшие вмиг губы и вперилась в него взглядом.
Ему было не больше семи лет. Столько же бы исполнилось Саше в этом году. И кожа его имела более темный оттенок, чем у моего сына, хотя возможно решающим был слой грязи и пыли не лице ребенка. А еще у него был шрам на лбу. Точно такой же как был у моего, но отраженный зеркально.
Ноги подкосились. Я уперлась ладонью в стену, чтобы окончательно не свалиться на грязный пол и смотрела, смотрела, смотрела…Любовалась каждой его черточкой, каждой родинкой, каждым пятнышком на чумазом лице. Словно вернулась в прошлое и видела в нем своего сыночка.
— Тебе плохо? — настороженно уточнил ребенок, но сделал несколько шагов назад, явно опасаясь меня и страшась.
— Нет, — я покачала головой. — Уже нет.
4.2. Сергей
«И, вспоминая меня
Ты, вспоминая меня
Вновь ненавидишь себя
Ведь она не я»
Artik Asti — Она не я
Сергей
Сажусь за руль, устало протирая лицо ладонью, чтобы хоть как-то прийти в себя. Еще ни один поход на могилу сына не вызывал во мне такую неподходящую в данный момент бурю эмоций.
Я вновь увидел Яну. Сидел рядом, почти касаясь её плеча своим и боролся с одержимостью просто обнять её, прижать к себе, вытереть мокрые от слез щеки.
Она изменилась. Похудела почти до неузнаваемости, осунулась. И лишь взгляд когда-то давно любимых глаз, остался таким-же невыносимо пустым, как и в последнюю нашу встречу.
Я предпочитал помнить её другой. Яркой, манящей, живой. Когда она бросалась в мои объятия и в глазах плескался нерастраченный океан любви. Когда глядя на нее, я не верил, что заслужил у судьбы в подарок чистое сокровище. Когда её облик, подсвеченный золотым сиянием, всегда стоял перед глазами, независимо от того был ли я рядом с ней или нет.
Я не видел других женщин. Их просто не существовало в моей жизни. После тяжелого рабочего дня среди искусственных улыбок и пластмассовых лиц, я летел домой, чтобы прижаться лбом к её груди и выдохнуть, пусть всего на один вечер, забыв, что за дверью моей тихой гавани, я вновь начну безудержную гонку за успехом и деньгами.