— Глупости, — отрезает он, кончиками пальцев выводя узоры на моей голой пояснице. — Я же сказал, что не отпущу тебя больше. Неужели ты мне и сейчас не веришь?
— Верю, но…
Свободной рукой Сергей бережно берет меня за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза, где вовсю плещется решимость.
— Значит, никаких «но» не будет, Яна. И точка.
18.2. Яна
«Кто приходит и заводит эти часы?
Словно наших дней возводит солнце на весы
Дней до разлуки»
Ани Лорак — Солнце
Яна
Впервые за всю свою жизнь я стыдливо отводила глаза, глядя на свое донельзя довольное отражение. Отворачивалась, чтобы не видеть невыносимый блеск глаз, красные щеки, торчащие в разные стороны волосы. Напрасно пыталась стереть прилипшую улыбку, кусала щеки изнутри, но подлая предательница вновь растягивала губы.
Я понимала, что поступаю несправедливо. Что увожу мужчину из семьи, забираю у его ребенка шанс видеть отца постоянно рядом, но ничего поделать не могла. Ругала себя на чем свет стоит, собиралась с силами набрать сообщение бывшему мужу с просьбой больше не тревожить наш с Тимой покой, но тут же позорно сдавалась, беспечно стирая текст в мессенджере.
Столько лет я ведь как-то жила без Сергея. Работала, добивалась каких-то успехов. Да только время, проведенное порознь, осталось лишь блеклой черно-белой тенью в моих воспоминаниях. И это была моя самая большая проблема. Я не помнила себя без него и Сашеньки.
В квартиру я возвращалась, когда рассветные лучи вовсю рассекали пространство улицы и ранние пташки — собачники, повели своих четвероногих питомцев на выгул, сладко зевая на ходу.
Мне не хотелось покидать горячие объятия бывшего мужа, но я и так поступала как в высшей степени безответственная мать, оставив, пусть и на пару часов, ребенка одного в квартире. Да и Сергею стоило уезжать. В его мире осталась работа и Виктория, которая совсем вскоре станет матерью его ребенка, а еще возможно и его женой…
Нет, я верила Царёву. Правда верила. Ведь невозможно не верить, когда его взгляд проникает в самую душу, руки сжимают так крепко, что кажется еще немного и кости превратятся в пыль. Да только не бывает всё просто и легко. И уж точно не у нас, когда тысячи «но» существенно усложняют жизнь.
Я любила его. Безумно и всепоглощающе. Любила, даже когда казалось, что ненавижу весь этот чертов мир и его в том числе.
И сейчас люблю. До мелких мушек перед глазами и тянущего из меня все жилы чувства безысходности.
Успеваю принять душ и приготовить завтрак, прежде чем на кухне появляется заспанный ребенок. Старательно делаю вид, что занята, страшась выдать себя с головой и показать, как мне неловко перед ним. Уж точно я не хотела, чтобы вчера Тима видел меня такой жалкой и разбитой.
— Дядя Сережа приходил? — бубнит Тима, засунув целый оладушек в рот.
— Нет, — лукавлю я, отрицательно качая головой и ощущая, как щеки покрывает красная краска стыда. — Не приходил. Молоко или чай?
Отворачиваюсь, достаю из верхнего кухонного шкафчика чашку, мимоходом приложив тыльные стороны ладоней к щекам, чтобы хоть как-то унять идущий изнутри жар.
— Чай.
Рутина спасает. Отработанные до автоматизма движения дарят обманчивое спокойствие, но мысленно я то и дело возвращаюсь к Сергею и тому безумию, что охватило нас всего несколько часов назад.
Будто я снова стала прежней молодой необремененной проблемами Яной. Той самой, что безоговорочно влипла в любовь, как в паутину, напрочь отключая разум и идя на поводу у сердца. Однажды, я уже поплатилась за это…Цена любви оказалась слишком высока.
Тимофей сосредоточено пьет чай и болтает ногами сидя на стуле. Кот крутится под ногами, выпрашивая еду со стола, а за окном поют птички и слепит яркое солнце. Почти идеально, если не считать отсутствие Сергея рядом с нами.
Гораздо позже я пойму, как сильно ошибалась, упустив последнюю возможность насладиться этим моментом. Ведь когда в дверь позвонили вся моя жизнь, вновь пошла под откос…
Отчаянно ожидая увидеть Сергея, я спешно припустилась к входной двери, не соизволив посмотреть в глазок и совершенно позабыв про элементарные правила безопасности. В тот кошмарный момент я и подумать не могла, что может произойти что-то еще. Гораздо страшнее беременной невесты на пороге моего дома.
— Ну, здравствуй, дамочка, — хищно оскалился мужчина. — Я за сыном.
Несомненно, в этот раз папаша Тимки выглядел гораздо лучше, чем в прошлую нашу встречу. Гладко выбрит, причесан, даже облачен в некое подобие костюма, состоящее из мятого и явно маленького на него пиджака и давно изжитых себя черных классических брюк. Однако, относительно приличный вид портил наливающийся под глазом синяк и щербатый рот, который сейчас противно ухмылялся, пока мужчина оглядывал меня с головы до ног.