— Да, развода. Не можешь же ты ожидать, что я останусь твоей женой.
— Нена, нам нужно поговорить об этом.
— Нет, не нужно. Чем меньше будет сказано, тем лучше.
— Не будь смешной.
— Я не смешна. Я просто реалистична — какой мне следовало быть последние несколько недель, — с горечью сказала она, отворачиваясь и глядя в окно, за которым шел летний дождь.
— Нена, любовь моя, пожалуйста, дай мне возможность объяснить…
— Что объяснить? — воскликнула она, резко повернувшись. — Что ты содержишь любовницу, женщину, с которой ты состоишь в связи уже несколько лет?
— С этим покончено.
— Неужели? Ты не обманешь меня. Возможно, я молода, Рамон, но разум у меня все-таки есть. Я не могу поверить, что ты оставил женщину, с которой даже сфотографирован в журнале "Ола!" и с которой ты считаешь подобающим обедать в самом модном ресторане в городе, несмотря на такой малозначительный факт, как то, что ты женат, — едко сказала Нена.
— Это нелепо, Нена, — возразил Рамон, хватая ее за руки. — Это было совсем не то, что ты
вообразила. Я должен был повидать Луису, объяснить ей. Я не сказал ей о нашем браке так, как надо. Мне нужно было попрощаться с ней.
— В ресторане "Санти"! — сверкнула Нена глазами. — Как ты смеешь обращаться со мной как с простушкой? — Она отпрянула от Рамона, чувствуя, что жгучие слезы закипают у нее на глазах. Как ты смеешь, Рамон? — Не сдержавшись, она ударила его по щеке и отшатнулась, придя в ужас от своего поступка.
Рамон, не дрогнув, выдержал пощечину. Поднеся руку к щеке, он печально улыбнулся.
— Я заслужил это. Но теперь, пожалуйста, успокойся и дай мне объяснить.
— Нет! — Нена разрыдалась. — Я не хочу больше слышать об этом ни единого слова. Уходи, возвращайся к ней. Я была дурой, когда подумала, что мы… что я… что… — Она снова отвернулась к окну, содрогаясь от рыданий.
— Девочка моя, — Рамон обнял жену за трясущиеся плечи, — нет никаких причин для такого волнения. Если бы ты только выслушала меня, дала бы мне объяснить, что на самом деле…
— Я не хочу ничего слушать, — упрямо возразила Нена, пытаясь вырваться из кольца его рук. — И не верю ни одному твоему слову. Ты пытаешься успокоить меня. Я не потерплю, чтобы меня обманывали.
На лице Рамона появилось жесткое, решительное выражение.
— Я не лжец, Нена. Я сожалею о том, что произошло, но не позволю, чтобы моя жена сомневалась в моей честности.
— Я не сказала…
— Нет, ты сказала. Ты заявила, что не веришь мне, не будешь слушать мои объяснения, и ты с удивительной легкостью говоришь о разводе. Такое у тебя отношение к браку? Как к чему-то такому, от чего легко избавиться, когда возникает какая-нибудь проблема?
— Я… — Нена была захвачена врасплох внезапно произошедшей в нем переменой и неподдельным гневом, который вспыхнул в его карих глазах.
— Ответь мне! — потребовал Рамон холодным, спокойным голосом. — Я хочу услышать это из твоих собственных уст.
Нена с трудом перевела дыхание.
— Н-нет. У меня не такое отношение к браку.
Простоя…
— Что? Ты видела меня с женщиной и вообразила, что я все еще сплю с ней?
Краска бросилась Нене в лицо.
— Да.
— Вот оно что. Хотелось бы тебе добавить что-нибудь еще?
— Я не доверяю тебе.
Рамон, как ужаленный, отпрянул от нее, и его лицо окаменело.
— Понимаю. В таком случае нам не о чем больше говорить. Позволь пожелать тебе всего хорошего, — слегка поклонившись, он повернулся и решительно вышел, оставив Пену в полной растерянности.
Она не имела это в виду, хотя, пожалуй, крупица правды в ее словах была. Возможно, она неудачно выразилась. Господи, что я натворила? корила себя Нена, вспоминая непреклонное выражение, которое появилось на лице у Рамона, когда он уходил. Она не хотела обидеть или оскорбить его, а сейчас уже слишком поздно. Жребий брошен, и она перешла Рубикон. Возврата нет.
От подступивших слез у Вены перехватило дыхание, и, бросившись на диван, она разразилась долгими мучительными рыданиями, не принесшими ей облегчения.
— Мне нужен полный отчет о деятельности нефтяных компаний "Карвахаль", сказал Рамон Мортону, личному секретарю покойного Родриго Карвахаля, который теперь исполнял обязанности помощника в офисе "Карвахаль Энтерпрайзиз" на Доувер-стрит. — И дайте мне также аудит на фирму, занимающуюся экспортом и импортом.
— Хорошо, сэр. Это все?
— Пока да. Спасибо, Мортон, — Рамон поднял глаза и улыбнулся. — Сэр Уилфред уже у себя?
— Он прибудет к десяти часам, сэр. Сказать ему, что вы спрашивали о нем?
— Будьте любезны. И Эндрю Трентону тоже.
Они всегда приходят так поздно?
— Обычно они появляются к десяти, — с некоторой неловкостью ответил Мортон, почувствовав неодобрение в тоне нового босса.
— Ах, так. Прекрасно. Передайте, пожалуйста, что мне необходимо поговорить с ними.
— Обязательно, сэр.
С этими словами Мортон удалился, и Рамон принялся просматривать толстые папки. Ему нужно подробно ознакомиться со всеми компаниями "Карвахаля" и их активами, управлением и тем, как оно осуществляется. К тому же это поможет ему отвлечься от мыслей о Нене.
После их злополучного разговора Рамон возвратился в Лондон. Донья Аугуста ждала его в гостиной своего дома на Итон-Сквер.
— Ну как, дорогой? Ты повидался с Неной? — спокойно спросила она, откладывая в сторону журнал.
— Повидался.
— И?..
— Ничего хорошего. Она говорит о разводе, Рамон сел напротив матери и положил ногу на ногу. — Не понимаю, что с ней такое. В конце концов, ничего ужасного не произошло.
— Неужели? Ты думаешь, что, когда невеста, недавно ставшая женой, встречается в ресторане с любовницей своего мужа, она должна считать это обычным событием, на которое не следует обращать внимание?
— Я этого не говорил, — раздраженно возразил Рамон.
— Тебе приходило в голову, что почувствовала эта молодая девушка?
— Конечно.
— Ее неожиданно вынуждают вступить в брак по расчету, она теряет единственного близкого человека — дедушку, которого обожала, попадает в общество людей, которые значительно старше и опытнее ее и к тому же принадлежат к другой культуре. И помимо всего этого она должна справиться с ситуацией, в которую ты поставил ее? Не кажется ли тебе, что ты ожидаешь слишком многого?
— На самом деле она прекрасно справилась, сказал Рамон, глядя на восточный ковер, украшавший пол. — Она проявила такое достоинство и хладнокровие, что можно подумать, будто ей привычно попадать в подобное положение.
— Ну, что же, тогда Нена молодец. Но это отнюдь не означает, что она готова терпеть твой образ жизни.
— Я не собирался сохранять отношения с Луисой.
— Ты уже говорил мне это, — резко сказала донья Аугуста. — Дело в том, что, кажется, ты не смог убедить в этом Нену.
— Но она не хочет выслушать меня!
— На твоем месте, — сказала мать, поднявшись и взяв журнал, — я бы подождала, пока стихнет волнение. Жизнь иногда сама все улаживает.
Рамон проводил глазами мать. Будь он проклят, если согласится ждать! И все же… его мать удивительным образом всегда оказывается права. Ну, ладно. Он останется в Лондоне и ознакомится с делами дона Родриго. В конце концов, у него есть моральные обязательства. Он дал ее деду слово джентльмена, которое сдержит, каким бы ни был исход его брака.
Прошло несколько дней, но Нена не решалась позвонить адвокатам. Она знала, что ей следует сделать это, и ругала себя за неуверенность. Но каждый раз, когда она намеревалась набрать номер телефона, какое-то необъяснимое чувство останавливало ее и Нена начинала думать о Рамоне, о восхитительных, незабываемых ночах, проведенных в его объятиях.
Нелепо думать о них, когда она знает — прекрасно знает, — что они не могут повториться. Она не сумеет жить, зная, что он делает то же самое в другой постели и с другой женщиной. Нена содрогнулась от боли и унижения. Почему, ну почему она позволила своему сердцу полюбить?
Нена села за стол и решительно заполнила заявления о приеме в несколько университетов. Ей надо думать не о мужчине, который оказался обманщиком, а о том, как жить дальше и получить образование. Но перспектива учебы, которая раньше казалась ей такой волнующей и о которой она страстно мечтала, потеряла свою привлекательность. К тому же последние несколько дней она чувствует ужасную усталость и апатию.