Женщина же, вернувшаяся к делам, на секунду оторвала взгляд от бумаг и промолвила:
— Да вы не обращайте на него внимания. Мистер Малфой всегда такой. Немногословный. А лучше вообще оставьте его. Так ему, наверное, лучше.
***
И она с удовольствием последовала бы совету. Будучи девочкой разумной, Роза Уизли всегда училась на ошибках посторонних людей. Но пора начинать делать собственные, наверное, всё же пришла и застала Розу Уизли у порога отчего дома.
За мелодичным звоном колокольчика проследовали мягкие шаги, а из-за приоткрывшейся двери выглянула кудрявая голова Гермионы Уизли — матери Розы.
— О, привет, моя дорогая, — улыбнулась она, чуть шире открывая дверь и отступая вглубь холла. — Проходи скорее, ты очень вовремя. Я только что вынула из духовки яблочный пирог.
Роза шагнула в дом, и знакомый с детства аромат выпечки проник в нос, раздражая обоняние. Ей вдруг стало так тепло и уютно, что она, едва стянув туфли, шагнула и заключила мать в крепкие объятья.
Ладонь Гермионы легла на русую макушку Розы и, погладив её ласково, опустилась на плечо. Отстранившись, мать внимательно заглядывала в глаза дочери:
— Что-то случилось? — встревоженно спросила она.
— Нет, — немедля ответила Роза. — То есть, и нет, и да. Скоро Рождество.
— У тебя проблемы?
— Я… просто хотела тебя увидеть.
— Ну и почему мы тогда толкаемся возле двери? Ну-ка, вымой руки и ступай на кухню. Я одна — посекретничаем.
— Оу, а где па и Хьюго? — Роза чуть повысила голос, чтобы перекричать журчавшую в кране воду.
— Отец отправился к Гарри и Джинни, а Хьюго ещё не вернулся из школы. Ты же помнишь, что из Хогвартс отпускают только за день до Сочельника. Господи, как быстро время летит. Только вчера, кажется, мы с Роном провожали вас на Хогвартс-экспресс впервые. А сейчас тебе двадцать два.
Роза заняла место за столом, которое ещё четыре года назад было её собственным. На стене за спиной засуетились фигуры на колдографиях, а Гермиона, привычно улыбаясь, вытирала руки о яркое полотенце. Ничего не изменилось… только вот её причёска.
— Ты постриглась совсем коротко, мам.
— Надоело возиться с расчёской и серебром в висках, — улыбнулась Гермиона. — Так гораздо удобнее.
— Тебе хорошо, — кивнула Роза и уютно устроила подбородок на переплетённых под ним пальцах.
— Угощайся. А то скоро всё остынет, — пригласила Гермиона. — Да, и признавайся, наконец, что привело тебя ко мне. Ну не верю, что с воскресенья ты успела соскучиться.
— Ты хорошо меня знаешь, — улыбнулась Роза, вонзая зубы в хлебную мякоть. — М-м-м, пирог просто божественен.
— И?
— Ты ведь знаешь Драко Малфоя?
Гермиона не изменилась в лице, разве только ярко-розовые её губы слегка побледнели, да на миг что-то промелькнуло во взгляде. Почти незаметно.
— Знаю, конечно, — ответила она ровно. — Одногодки мы с ним. Учились вместе, но не общались. Он, знаешь ли, был на Слизерине, а во времена моего обучения Гриффиндор и факультет Салазара были, мягко говоря, не в ладах. Ты не застала этого, вот и не поймешь, почему мы не общались с Драко Малфоем.
— Вы враждовали? — догадалась Роза.
— Не совсем. Точнее, не знаю. Крови он нам много попортил, но и сам пострадал. Впрочем, многого не расскажу. Всё это писано-переписано в прессе тех лет, в новейшей истории магии. Малфой был представителем аристократии, получившим соответствующее воспитание. Насколько я знаю, их семья выбрала тогда неправильную сторону и поплатилась за это. Своё они получили. У нас нет причин враждовать. Но я не понимаю, Роза, какие у тебя могут быть дела с Драко Малфоем.
— Мы работаем в одном учреждении, — ответила Роза спокойно, — и мне, согласно многолетней традиции, предстоит сделать ему подарок. Это не мой выбор, но…
— Подари ему ежедневник, самопишущее перо или самовосполняющуюся чернильницу, — поджала губы Гермиона, — и забудь про него.
— Он тебя обижал? — допытывалась Роза.
— Нет, меня не выделял. Скажем так: цеплялся и ко мне, и к отцу твоему, и к дяде Гарри.
— Ты никогда не думала, что могла нравиться ему?
— Я?! — от неожиданности Гермиона даже поперхнулась.
— А что? Мальчишки частенько обижают девчонок, когда те им небезразличны.
— Не говори глупостей. Он скорее меня не замечал, — улыбнулась Гермиона.
— Не замечал тебя СКОРЕЕ отец.
— Да, он только курсу к четвёртому понял, что я девушка… — согласилась Гермиона.
Так незаметно беседа перетекла в нейтральное русло. А между Гермионой и Розой осталось только пятно желтоватого света, падающего от лампы на потолке, чай, пирог и непринужденная болтовня.
***
День «икс» приближался, и хотя Малфой, со всей очевидностью, не ожидал никакого подарка, Роза всё ещё размышляла, и никак не могла понять двух вещей: почему ей не хочется дарить стандартную мелочь, и отчего образ Малфоя так прочно застрял в её голове.
Она не помнила деталей, черт его лица, только слегка спутанные волосы — бесцветные — словно паутина. И серая строгость ноябрьских туч во взгляде.
Она решилась за три дня до Сочельника. Целых пятнадцать минут отдежурив в холле за статуей, Роза дождалась, когда мисс Суонн покинет своё рабочее место. Подождав ещё чуть-чуть, на случай если женщина что-то забыла, Роза покинула свое укрытие, по дороге сообразив, что Малфой мог уйти со службы раньше.
Но он оказался на месте. Проследовав через приёмную — царство мисс Суонн — Роза остановилась у приоткрытой двери. Будто лезвие ножа вспороло полумрак помещения — Малфой сидел за столом и что-то читал.
Роза замерла в дверях, не решаясь постучаться или войти. Вместо того, чтобы обозначить присутствие, она с интересом разглядывала кабинет. Под стать своему владельцу, он оказался очень чистым и лаконично обставленным. Книжные шкафы запирались на ключ, плотные шторы ограждали Малфоя от уличной суеты.
На столе перед Драко красовалась табличка: «Первый советник Министра магии по финансовым вопросам Драко Люциус Малфой». Роза едва не вскрикнула и попятилась. Кем, ну кем она себя возомнила? Такой важный человек, занимающий высокий пост. Он, пожалуй, не шутил, когда утверждал, что ему не нужны подарки. Что, в действительности, может пожелать заместитель Министра магии?
Она уже планировала ретироваться, бежать, исчезнуть без следа, вот только неаккуратность мисс Суонн сыграла с Розой злую шутку. Пятясь, она наступила на карандаш, обронённый нерадивой секретаршей. В полнейшей тишине звук треснувшей древесины прозвучал едва ли тише раската майского грома.