Черкашин Николай
Я - подводная лодка !
РОССИЯ В ГЛУБИНАХ
От автора
Вот уже сто лет в глубинах морей пребывает, подобно подводному граду Китежу, некая часть России в лице тысяч моряков-подводников. Они обосновались под водной толщей океанов хоть и не без риска, но с известным комфортом - несут вахты у ядерных реакторов и скоростных турбин, смотрят видеофильмы и правят рулями глубины, пекут в электропечах пироги и измеряют толщину льда над головой, парятся в сауне и вслушиваются в звуки бездны, пишут письма и чертят на картах штурманские прокладки...
Историкам, психологам, аналитикам ещё предстоит объяснить, почему в XX веке российский флот устремился в подводное пространство и там в виде великой подводной армады обрел свое главное морское могущество - небывалое за триста лет отечественного военного мореплавания. Ни одна великая морская держава не имела такого подводного флота, как Советское государство в годы Холодной войны, - ни по числу кораблей, ни по скорости хода, ни по глубине погружения, ни по выносливости экипажей. Можно сколько угодно осуждать советский флот за его "агрессивность", но не надо забывать, что у каждого времени есть своя военная логика. И в логике противостояния с мировыми морскими державами сильный океанский ракетно-ядерный флот был для СССР исторической неизбежностью. Он и теперь после многолетнего варварского "реформирования" остается вторым флотом мира по своей ударной ракетно-ядерной мощи.
Кто-то из энтузиастов подсчитал, что за ХХ век в России (и в СССР) было построено 1027 подводных лодок. Из них погибло 115 единиц: 89 в ходе войн, 13 в мирное предвоенное время и столько же в послевоенные годы. Десятки тысяч моряков прошли через отсеки субмарин. Сотни остались в них навсегда. Но что мы знаем о них, об их службе?
Что мы знаем об этой подводной России? Есть дюжина хороших книг и несколько средних фильмов. Трагедия атомного подводного крейсера "Курск" вольно или невольно вызвала в российском обществе интерес к своему подводному флоту. По экранам прошла волна телепередач, вышли в свет книги о жизни подводников. Жаль, что ещё не снят фильм, такой же доскональный и честный, какой сняли немцы о своих подводниках - "Das boot" ("Лодка").
Мне повезло встретиться с "последними могиканами" русского дореволюционного флота: мичманом Альфредом Бекманом и последним гардемарином Морского корпуса Борисом Лобачом-Жученко. Мне посчастливилось близко общаться с героями войны на морях адмиралом флота Георгием Михайловичем Егоровым и адмиралом Гордеем Ивановичем Левченко, вице-адмиралом Григорием Ивановичем Щедриным и командирами подводных лодок фронтовых времен Петром Грищенко, Михаилом Грешиловым, Георгием Васильевым... Но я не успел расспросить и записать первого командира первого отечественного атомохода капитана 1-го ранга Леонида Осипенко. Он умер в 1999 году. Теперь можно только пройти по его улице в самом подводницком городе срединной России - Обнинске. Я не успел наговориться с подводным Магелланом советского флота адмиралом Вадимом Коробовым в его сокольническом госпитале и великолепным рассказчиком адмиралом Владимиром Сидоровым.
Я многого не успел... Сколько их, нерасспрошенных, незаписанных ушли, как выражались моряки старого флота, "ниже земной ватерлинии".
Мне бы слушать и слушать морские рассказы вице-адмиралов Сергея Симоненко и Николая Пахомова, адмирала Валентина Селиванова и вице-адмирала Рудольфа Голосова, капитанов 1-го ранга Владимира Прудникова, Евгения Невяровича или мичмана Михаила Лесника, чудом вышедшего с затонувшей подводной лодки К-429... Да где взять эти блаженные часы для роскоши человеческого общения... Не успеваю. И может быть, уже никогда не успею. Но знаю и вижу, что флот заговорил. Заговорили те, кто был обречен на молчание по подписке. Написал и выпустил в свет несколько интереснейших книг из жизни подводников и флотских разведчиков контр-адмирал в отставке Анатолий Штыров, титанический труд представил на суд общественности историк контр-адмирал Георгий Костев - "Военно-морской флот страны 1945-1995 гг.", неизвестные страницы истории послевоенного флота приоткрыл и контр-адмирал Владимир Лебедько, флотская мемуаристика пополнилась содержательными книгами адмирала Аркадия Михайловского и адмирала флота Ивана Капитанца... Но как много ещё не сказано, не написано.
Была такая славная традиция на старом флоте - командиры кораблей почитали за долг перед грядущими поколениями оставлять записки о своих походах и плаваниях. Худо-бедно, но из командирских книг можно составить целую библиотеку, каждая из них - печатный или рукописный памятник своему кораблю, экипажу, своим сотоварищам. Однако сколько бывалых моряков пребывают в подобном долгу. Одним недосуг, других страшит белый лист и непривычный труд.
Даже после общения с множеством бывалых подводников - командиров атомарин и командиров подводных дивизий, после расспросов многих ветеранов, бесед с историками флота я был поражен, узнав между прочим, что в 1958 году дизельные подводные лодки ходили из Арктики в Антарктиду и дошли до 40-й параллели. Это дизельные-то лодки! Из Арктики в Антарктиду - через всю Атлантику, в 1958 году - ни кондиционеров, ни надежных систем навигации... Не поверил сначала. Стал наводить справки о командирах. Вроде бы и не бог весть какая древность - 50-е годы. Но уже - история, новейшая, но история. Я не поверил своей удаче, когда мне сказали, что командир одной из тех легендарных субмарин Б-82 Геннадий Николаевич Швецов живет в Питере... Полдня ушло на поиски его адреса по "телефонной цепочке", и вот, наконец, в трубке женский голос:
- Да, это квартира Швецовых... Геннадий Николаевич дома. Но вряд ли он сможет вам что-то рассказать. Он пережил инсульт... Память отказала начисто.
Увы, и сын его тоже не смог ничего рассказать о давних походах отца. А вскоре я прочитал в "Морской газете" имя Геннадия Швецова в черной рамке... А подводная лодка, подобная Б-82, реликтового ныне 611-го проекта, сохранилась лишь в нидерландском городе Хелдере. Именно там подлодка Б-80, частица нашей истории, стоит как плавучий музей. В его бы отсеках портрет Швецова поместить...
Выяснилось, что у Швецова был дублер - вторым командиром на Б-82 ходил тогда ещё капитан 2-го ранга Константин Киреев. Он жив! Еду к нему.
Константин Константинович Киреев обитает в пятиэтажной желтой "хрущобе" на углу улицы Счастливой и бульвара Новаторов. Был он когда-то и новатором, и счастливым. Теперь стар и забыт. Окривел на "перископный" глаз - глаукома.
Принимал он меня в крошечной комнатке-каютке - два на два метра, я в таких и не бывал ни разу. А в комнатке - умные книги да карта с прокладкой невероятных подводных маршрутов - на атомоходах таких не делали - из Полярного да вокруг Австралии ходили... Поверх книг - черная суконная пилотка с советским "крабом".
Киреев - один из командиров Карибского кризиса. Только ходил "под Америку" не через Атлантику, а через Тихий океан - к Гавайским островам, к базе ВМС США Пирл-Харбор. Всего в тех горячих событиях принимали участие 6 советских подводных лодок: четыре ходили из Полярного, две - с Камчатки. Американцы сумели поднять три. Три сумели сохранить свою скрытность. Киреев оказался в числе неуловимой троицы. Слава богу успел кое-что записать.
Мальчишки нынешнего столетия будут плакать от зависти к ним капитанам Немо XX века. Теперь когда ещё кто пойдет в подобные дали и глуби...
Как часто мы нелюбопытны и невнимательны к тем, кто пока ещё рядом и кого мы потом с удивлением будем созерцать на портретах в энциклопедиях, в барельефах мемориальных досок... Кто из нас, молодых офицеров, служивших на 4-й эскадре дизельных подводных лодок, знал, что наш грозный начальник штаба контр-адмирал Иван Паргамон был одним из тех, кто первым стрелял ядерной торпедой под водой, кто первым испытывал на своем корабле последствия ядерных взрывов? Только в прошлом году, спустя четверть века, удалось поговорить с ним, и то накоротке.
Подводникам 50-х годов не повезло в истории. Когда они совершали свои немыслимые походы и творили невероятные дела, запускали из-под воды ракеты, ходили под лед, все их рекорды, свершения, достижения, равно как и трагедии, были покрыты мраком секретности. Потом, когда эта пелена рассеялась, рассказывать о том, что было, стало некому: тот, кто знал, все унес с собой, у этого в старческих немочах угасла память, у третьего был неплохой архив, но сгорел вместе с дачей... Вести дневники в те годы категорически запрещалось, фотографировать тоже, в письма - ни полслова о подводных делах. Не позавидуешь историкам нашего флота, которые будут изучать середину ХХ века: кружево из белых пятен поджидает их...