Паркет в этой «деревянной коробке», как, впрочем, и в остальных кабинетах лицея, скрипел и прогибался. Однако лак еще не протерся, видимо, редко сюда кто заглядывал. Зато над доской не было никаких надписей о восхвалении математических наук, да и сама доска была настолько нетронута, что тонкий слой пыли успел осесть на нее.
Спустя десять минут нашего первого пребывания в ней мы догадались, что раньше здесь был кабинет географии. Огромный глобус на тонкой ножке и свернутые в трубочку карты покрывались серым веществом уже, наверное, не один месяц.
Мы сняли со стен портреты великих мореплавателей, чьи угрюмые бородатые лица отвлекали нас и даже пугали. На единственном подоконнике стояли небольшие горшки с уже давно высохшими неизвестными нам цветами. Бульба Диль, заботливый и внимательный парень, уже на следующий день превратил нашу кабинет-коробку в цветущий сад: три горшка с орхидеями привнесут в наши посиделки особую атмосферу.
Расположившись верхом на удобных низеньких партах, мы приступили к тому, ради чего, собственно, здесь и собрались. Итак, название. Название чего?
Его попросил придумать сам Лукерий. Наверное, нашему творческому кружку необходимо иметь имя, чтобы публиковаться в газете или, скажем, щеголять им, придя в женскую гимназию.
«А ты знаешь о ребятах из Спичек? Один из них, между прочим, всю неделю бегает за мной, да-да».
Спички, ха. И почему в эту минуту первым в голову мне пришло слово Спички? Наверное, была когда-то такая газета. Или, может, название произведения какого-нибудь малоизвестного писателя.
«Денис, а ты чего молчишь?» - перебил мои мысли Антон.
Ребята уже вовсю спорили. Краем уха я ловил неизвестный мне поток слов: белые всадники, черные волки, полосатые литераторы. Последнее, самое глупое из всех, почему-то запомнилось мне больше всего.
Мозг пропускает через себя ежедневно миллионы слов, а такая ерунда находит укромное место и выжидает своего часа, чтобы вдруг, как брошенный в воду камень, всплыть в самый неподходящий момент.
«Уж точно не Полосатые литераторы», - заявил я, желая услышать более адекватные предложения.
Милан, в последнее время угрюмый и поникший, почему-то не участвовал в нашем бурном обсуждении. Верхняя пуговица мундира, впивающаяся в его шею, кажется, вот-вот лопнет и выбьет глаз другому скучающему – Солтану. Оба молчаливы с самого утра. Такие разные внешне – длинные черные, как уголь, волосы Милана и белесый «ежик» Солтана; зеленые миланинские орбиты и карие глаза-полосы сидящего напротив – а грустят и веселятся одинаково.
«И не Черные волки тоже. Мы же не секта какая-то. Может в таком случае белые?».
Антон, принимавший самое активное участие, выдавал вариант за вариантом. Он часто тер свой нос с небольшой горбинкой, словно лампу Джина, в ожидании новой интересной идеи.
Женя, разделявший с Антоном не только парту, но и комнату, всегда разделял и его мнение. Его идеей было название Белые всадники. Хотя сам он на всадника не походил – такого упитанного высокого парня не удержит ни одна скаковая лошадь. Но все мы очень любили Женю: именно он разбавлял скучные лекции веселыми байками и травил анекдоты, едва сдерживая собственный смех.
На весь лицей мы прославились не только как курс самый талантливый, но и самый дружный. Вряд ли одна из этих маленьких компаний собирающихся в Овальном по вечерам рискнет померяться с нами в сплоченности. Поэзия, словно магнит, притягивает к себе людей, умеющих видеть не только собственное я. Именно поэтому в нашем «спичечном коробке» каждая «спичка» - исключительна, хотя с виду такая же палочка, как и все остальные. И нет среди нас особой спички, выдающейся спички.
Мы все будем гореть одинаково.
«А мне нравится Белые всадники! И Лукерий, я думаю, одобрит».
Кирилл не мог не вставить свое слово.
Иногда я ловил себя на мысли, что слишком предвзято отношусь к нему. Парень ведь неплохой, очень прилежный, услужливый, да и карьеризм – не самое худшее, что может быть в человеке. Да и фирменная улыбка Ковальджи не нравится разве что всему нашему курсу – преподаватели же от нее в восторге.
Надеюсь, когда-нибудь я стану относиться ко всем людям хорошо. Ведь я тоже хороший, правда?
«Спичечный коробок. Вроде неплохо звучит. Спи-чеч-ный…», - повторил я по слогам, рисуя пальцем в воздухе давно уже придуманное название.