Я раскрыв рот слушал отца.
И теперь уже этот простой вопрос не показался мне простым.
Я опустил глаза и слегка прошептал.
«Счастлива…ведь».
А сам уже представлял, как еду домой в одиночестве.
«Ты только не подумай, что я сейчас уличу тебя в чем-то и не доверю тебе свою дочь. Честно скажу: я рад, что моя дочь приехала не одна, а с тобой. А это тоже что-то значит. Потому что ты первый у нее. И это не простые слова. Таня никогда бы не стала нам врать, будь она с кем в отношениях».
Константин Егорыч на секунду замолчал, видимо, подбирая правильные, нужные слова, чтобы не зацепить меня чем-то обидным и наоборот – зацепить меня чем-то действительно умным.
И у него это получилось.
«И сейчас я не требую от тебя ответа, Денис. Вы знакомы всего две недели, а это значит, что, как минимум, жизнь – у вас есть. Но я задам тебе тот же вопрос, когда вы приедете во второй раз. Будет это через месяц, через год или через два. Но мы ведь с матерью тоже не вечные».
В эту секунду я понял, насколько же коротка наша жизнь.
«Как минимум, жизнь – у нас есть. И я сделаю все, что будет в моих силах, Константин Егорыч», - слегка повторил его слова я, уверенно, четко произнеся каждое слово.
И теперь отец увидел во мне не просто хорошего парня, который составил компанию его дочери.
Он увидел во мне свою будущую семью.
В эту минуту я понял.
Я стал взрослым.
И жизнь не такая длинная, как кажется.
Часть VI. Главы XXXXIV-XXXXIX
Часть VI
XXXXIV
«В белом платье, с косою длинной,
Жемчуг рук и запястий кокон,
Одиноко стоишь в гостиной,
Теребя погрубевший локон.
Я стою у стенных каминов,
Допивая вино устало.
А в глазах - суета, рутина
Отразилась на дне бокала.
Ты минутой назад - девчонка,
Ты часами назад - подруга.
А сейчас - новобрачной кронка
На тебе, а на мне - роль друга.
Ты же веком назад - богиня.
И секундой назад - ты снова...
Желтой пудры твоей пустыня,
Да на красных щеках основа...
Я к тебе подойду некстати
Меж гостями из света, меж
Высших обществ и высшей стати
На поклон, пьедестал, манеж,
На ступени...на что угодно,
На любую из ста арен…».
«Оно большое, Денис?».
«Ну да. Почти на три страницы. Две с половиной».
«Тогда садись. Потом его прочтешь, хорошо? Антон, давай ты».
Я спустился со сцены и занял свое привычное место. Антон, проходя возле меня, виновато опустил голову.
Ты-то чего?
Наш кружок шел наперекосяк. Официальные занятия были отменены директором. Лукерий покинул нас вчера, а мы с ним даже не попрощались…Карина Викторовна, страшная, странная женщина, которая когда-то в начальных курсах вела у нас русскую литературу, теперь курирует наш кружок.
Мы отдалились с ребятами. Случившееся после Чтений, а точнее, после той самой ночи, повернуло нашу дружбу в обратную сторону: никто не решался рассказать мне, что же произошло после моего ухода и почему вся вина лежит на лицее?
Я часто думал о Вере. Страшно осознавать, что в жизни этой сильной девушки было столько ужасных событий, и так внезапно уйти, сдаться, броситься под колеса безумного мотоцикла…
Я не мог смотреть на Солтана. Никто и не знал, что его отношения с Верой имели такой близкий характер…Мне его искренне жаль. Жаль, что любовь, любовь настоящая, встречается нам так редко и на такое короткое время. Видимо, истинной любви не суждено жить вечно…
Покинув еще одно скучное занятие, на котором мой внутренний творческий процесс засыпает на долгую спячку, я направился к комнате. Безумно хотел уснуть.
А дождь за окном льет четвертые сутки…
Веру хоронили в дождь в ее родной деревне. И никто даже не рискнул пойти. Теперь мы – заклятые враги нашей любимой Женской гимназии.
И мне хочется плакать. Ведь я бессилен.
Уже понимаясь по лестнице на второй этаж, заметил, как из сумки выглядывает клочок бумаги. Наверное, снова Ксюша. Я так соскучился за ее письмами. Но…