«7 июня. 16:00. Каб.187 (бывший каб.поэтов 8 курса (Смольник Ф.В.) Собрание».
Я уже в комнате.
Лежу и напеваю вальс, под который мы танцевали с Таней.
Я хочу к ней. Хочу укрыть ее от этого злого мира. Я люблю ее, и в этом я силен.
Виталик попросил меня не петь. Хоть я и не пел вовсе. А так, напевал почти про себя случайно вспомнившийся мне мотив. Но тонкий слух Виталика уловил даже эти звуки.
«Денис, пожалуйста…», - повторил он, когда я уже и вовсе замолчал.
Виталик лежал спиной ко мне. Словно я пел не рядом с ним, а в его голове, вдалбливая каждую ноту в висок, с каждым тактом ускоряя темп и повышая громкость, переходя на одну октаву выше, выше…
«Замолчи!!!» - раздался голос, громкость которого наверняка превысила площадь нашей комнаты.
«Я молчал сейчас!» - слегка крикнул я, давая понять, что не являюсь причиной этих звуков в его голове.
Он ничего не ответил. Было слышно, как дыхание, учащаясь, заставляет его перейти на кашель.
Вскочив с кровати, Виталик выбежал в коридор, снеся с двери крючок для одежды.
Который медленно покатился по комнате, остановившись у моей ноги.
Я решил покинуть эту чертову комнату.
Постучать или зайти так? Ведь все равно еще никто не пришел.
Я смело открыл ручку двери, ощутив на себе прохладу нашего бывшего кабинета.
Цветы на подоконниках так и стояли. Их запах уже не был таким резким, как раньше, но иногда запах фиалок долетал даже до выхода.
Фиалки пахнут поэзией.
Жаль только, что сюда я пришел не первый.
Заметив меня у входа, Антон и Женя, прекратив свой разговор на повышенных тонах, на секунду замолчали, делая вид, что и вовсе не знакомы друг с другом и тоже не разговаривают. Антон, сложив руки на груди, уставился на пустую доску, где раньше мы писали, что такое перекрестная рифма и как отличить анапест от амфибрахия. А Женя, потеряв свободные для зрения углы, устремил свой взгляд в потолок: желтый свет лампочки, изредка моргавшей, вызывал безумный интерес.
Я прошел в глубину кабинета. А именно – в левую, свободную глубину.
«Только не третья парта, только не третья парта», - вот, о чем сейчас думает Антон.
Я сел на четвертую. «Лучше бы он сел на третью, да?».
Слишком долгое молчание. Даже сидя в кругу незнакомцев, я бы давно уже подал голос: спросил, сколько времени, скоро ли обед, да что угодно! Только не молчать, кривя задумавшееся лицо, словно выжатый лимон.
«Как шея?».
Неужели.
«Нормально, проходит уже».
Антон одобрительно кивнул.
Ну же, добавь: «Хорошо. Поправляйся», «Что сказали врачи?».
«Ты прости нас за это все…».
Антон что-то теребит в руке. То ли ожерелье, снятое с запястья, то цепочку, то ли резинку.
«За что именно?».
«Ты сам все понимаешь. Ты ведь тоже не хочешь ссориться, тогда зачем это все?».
«Интересно, что ты имеешь ввиду под словом «все».
«Ты нас как будто избегаешь».
«Кто кого еще избегает…».
Вот, еще один разговор по душам, который привел к пятиминутному молчанию.
Слышно, как тикают часы над доской, как ветви за окном качает непослушный ветер.
Молчание прервал дверной скрип.
В комнату зашли еще двое.
Казалось, я так и просижу сегодняшний день в одиночестве.
«Привет, Денис. Как твоя поездка?».
Я узнал голос Бульбы, не поднимая глаз с узоров на своей парте. Но это Бульба – человек, общение с которым еще хоть как-то связывало меня с моим курсом. Я поднял брови и поздоровался с товарищем. Ответил, что все хорошо. Подробности будут излишни для каждого из здесь присутствующих.
Нас в комнате уже пятеро. На часах без десяти четыре. А мы все сидим, бросая косые взгляды друг на друга, словно в ожидании преподавателя.
Кого мы ждем? Вожака? И кого же? Кирилла? Милана? Эти неучи могут быть вожаками? Могут, да. В стае волков, например. Волков, которых порвут их же овцы-сородичи.
Дверь распахнулась и пару секунд находилась в открытом положении. Женя, подумав о ветре, поднялся, чтобы закрыть ее.
Залетевший Кирилл испугал Женю и, слегка отскочив назад, был повторно испуган нашей толпой. Он ожидал прийти первый, а пришел предпоследний: вожак-Милан задерживается на охоте.
Мы ждем Милана или все же начнем?
«Для начала предлагаю напомнить, что все, сказанное здесь и, возможно показанное, не выходит за пределы этого кабинета, а, следовательно, и наших ртов», - довольно поэтично начал Кирилл, взяв на себя пульт управления нашим клубом.