Из распахнутой двери, выходящей в другую комнату, где остался ожидающий его диван, вышел Денис, прислонив к шее тряпку непонятного цвета с красными полосами. Столкнувшись с этими заведенными, он выскочил в прохладную ночь.
«Зачем мы вообще взяли его с собой…».
XXXXXIII
Что он здесь забыл? Все ушли с наступлением вечера. Физики не приходят по ночам в лицеи, чтобы объяснить новую тему.
«Может он нас отсюда забрать хочет?» - предположил Антон.
«Я бы не был так уверен…», - опроверг его мысли Прохор, не сводивший глаза с запертого окна.
Дверь скрипнула.
Бегущей походкой Федор Викторович, словно случайно, заскочил в просторное помещение главного вестибюля. Глаза, вылезавшие из орбит, не сразу заметили нашу толпу, которую не заметить не так уж и сложно. Он чуть откинулся назад, бросив косой взгляд на кучку парней, выстроившихся у окон: осознание нашей толпы слегка взяло вверх над его чувством собственного достоинства. Но затем бесстрашно он зашагал навстречу, словно в клетку к дикому зверю. Черный плащ его поднимал залетевший следом ветер.
«Вы одни? Прекрасно…».
На лице, безобразном и блеклом, сияла улыбка. Расстояние между нами стремительно сокращалось.
«Вам кто-то нужен?» - преградил дорогу физику настойчивый Женя.
Федор не ожидал этой дерзости. Слегка замедляя шаг, он остановился в пяти метрах до первого окна.
«Как хорошо, что все вы здесь, мои друзья».
Голос его, нисколько не сочетающийся с выражением губ, произнес обращение наиграно и излишне по-детски.
Улыбка еще чуть-чуть и вырвется из его клеточного лица.
«Кто там был таким смелым, ты, Евгений?».
Гроцман, уже слегка втиснувшийся в нашу толпу, ни секунды не думая, сделал шаг вперед.
«Подойди ко мне, прошу».
И широким шагом Женя вышел навстречу своей смерти.
Раз-два-три…
И, не дойдя двух метров до своего убийцы, Женя упал на колени, подкошенный застрявшей в груди пулей.
Выстрел, которого не ожидал никто.
Выстрел, убивший нашего друга.
Нет, мы не забыли слова: просто звук оглушил нас, а сейчас и вовсе свел с ума.
Закричавший Антон бросился в глотку равнодушно стоящего Федора.
Но, не успел…
Вторая пуля навсегда осталось в его сердце.
Раз-два…
XXXXXIV
«Ха, кидай мне!».
«Мне кинь, мне!».
Новенький резиновый мяч прыгает по Овальному из угла в угол.
Лицей на несколько минут превратился в игровую площадку. Сбежались дети из младших курсов, высокие дяди из старших курсов, чтобы попинать этот маленький круглый комочек.
Черные, покрытые лаком туфли вот-вот превратятся в оборванные башмаки: острие уже сбито постоянным касанием, а каблук уже почти треснул от постоянного прыганья вверх-вниз, вверх-вниз.
Противные преподаватели попрятались в своих кабинетах-норках и даже не следят за своими подопечными: наше свободное время – что хотим, то и делаем.
«Смотри – мяч принесли! Пошли, попинаем!» - предложил Женя, обрадовавший этой, казалось бы, маленькой резиновой игрушке, что есть у каждого во дворе. Но не у каждого в лицее.
И, не услышав ответ угрюмого Антона, уже присоединился к веселой ребятне, забросив сумку куда-то подальше.
Антон улыбнулся, наблюдая за этим веселым цирковым зрелищем: дети, словно обезьянки, кидают друг другу мячик-банан, изредка давая подержать вожаку-Жене.
«Будешь же хвастаться потом…Эх!».
И нога Антона уже вместе со всеми отстукивает о пол это надутое изделие.
Проходящие мимо лицеисты дивились радости в глазах играющих: «Ведь мы такие же дети. Мы, видимо, не умеем так радоваться жизни, как они…».
А Женя с Антоном умели.
Улыбки на их лицах запомнил каждый, кто их знал...
Внезапно прыгучий мяч, неловко отскочив от ноги одного из ребят, взлетел прям на женину голову. И Женя, наш ловкий игрок, послал эту передачу на одно из окон: жаль, что окно ему не отбило, а пропустило этот мяч в тонкие оконные рамы.
Грохот битого стекла раздался на все Овальное.
Дети с испуга разбежались по коридорам, как их тут и не было. А взрослые дяди в лице Жени и Антона осматривали нанесенный ущерб.
«Прячься! Идут!» - проговорил Антон, толкая плотное тело Жени к выемке в стене: здесь часто скрываются играющие в прятки.