– Уверен, – Артур выпрямил плечи и убрал руки из кармана. Но пока они ехали полчаса на автобусе ему всё таки удалось согреться. По дороге они не разговаривали. Амелия заняла место рядом с окном и смотрела молча на пролив Босфора, занятая своими мыслями. Казалось она даже забыла про рядом сидящего друга и всё своё внимание сконцентрировала на свои мысли в голове.
А Артур смотрел на неё с боку и тоже занялся своими мыслями. Он делал наблюдение, анализ и вывод.
– Ты можешь идти, если тебе холодно или скучно, – повторила свое предложение Амелия, только уже на кладбище.
– Амелия, я в порядке, – более уверенно ответил Вульвертон, всем своим видом показывая своё удобство и спросил. – Ты приходишь сюда каждый день?
– Да, – однотонно прозвучал ответ.
– В течении пяти месяцев?
Амелия молча посмотрела на него с выражением «Да, и что?».
– Амелия, когда я видел тебя в последний раз ты выглядела плохо. А сейчас ещё хуже. Ты можешь меня ненавидеть и раздражаться, но я не могу закрыть глаза на то, как ты хоронишь себя живую в этом кладбище.
– Артур, пожалуйста, не надо. Оставь меня самой себе, – протестовала Амелия.
– Выслушай меня! – отчитывающе бросил он. – Ты думаешь, твои родители рады видеть тебя здесь каждый день?
Амелия молчала. Она никогда об этом не задумывалась.
– Они бы этой жизни хотели для тебя? Чтобы бы ты угробила себя. Ты уже достаточно настрадалась. Ты просила оставить тебя, я это сделал. Но теперь понимаю, что зря, – Артур уже перестал церемониться с ней и перешёл в наступление. Его голос звучал повелевающе, а слова жестче.
– Я сама знаю, что мне делать. Это моя жизнь. Даже если я и угроблю себя, это мое дело.
– Миллионы людей теряют близкого человека, но они продолжают жить. Зачем ты так убиваешься?
Амелия окинула его суровым взглядом. – Ты не сравнивай. Терять Майкла совсем другое, – а затем она отвернулась, разглядывая надгробные плиты, как будто видела их впервые. Артур стоял ошеломлённый такой её гипертрофической привязанностью к Майклу. Если бы она сейчас посмотрела ему в глаза, то увидела бы как в них мимолетно промелькнула искорка боли от её слов.
После услышанного у него просто не оставалось ничего, чтобы возразить. Оставалось только примкнуть её положению.
– Тебе нужно время. Оно всё излечит. Со временем твоя тоска утихнет. И ты снова подаришь этому миру свою улыбку.
– Сейчас я не могу ничего сказать, – Амелия снова повернулась к нему. – Я не вижу свой завтрашний день, я ничего не планирую дальше одного часа. Если мне скажут, что завтра в это место сбросят ядерную бомбу, я не сдвинусь с места. Если ты веришь, что времени под силам излечить меня, вперёд. Я к твоему оптимизму только завидую.
– Правильно завидуешь. Потому что я верю, что ты ещё найдешь смысл в жизни и твоя жизнь снова обретёт яркие краски.
– Я в этом сомневаюсь, – пожала плечами Амелия, искренне не веря в перспективу лечения временем.
– А я нет. И никогда не перестану верить в тебя.
– Зачем тебе всё это? Оставь меня и живи своей жизнью. У тебя же такая красивая, насыщенная жизнь, а ты возишься здесь со мной.
– Друг познаётся в беде, – с искоркой в голосе проговорил Вульвертон.
Амелия сделала сдающийся вид, хоть никак не была согласна с ним.
– На этот раз я оставлю тебя. Тебе нужно ещё время. Но я вернусь и тогда я буду упёртым и суровым к тебе.
– На следующей неделе мы собираемся пойти на пикник с родителями друзей Софии. Присоединяйся к нам, – сказала Хаят, когда однажды вечером после ужина она сделала сладкий чай и принесла его в гостиную.
– Хаят, – Амелия взяла поданную чашку, но не спешила его пробовать. – Я собираюсь поехать в Париж.
– Ты, всё таки решила поехать? – невестка села на соседнее кресло.
– Да. Я уже купила билет на послезавтра.
– Ты уедешь на навсегда? – с сожалением в голосе спросила жена брата.
– Я не знаю. Возможно, я вернусь через пару дней. А, возможно, задержусь.
– Ты уверена? Может твои дедушка и бабушка не будут тебе рады.
– Может быть. Я не жду от них восторженных реакции. Я просто хочу увидеть дом, в котором родилась и выросла моя мама.
– Тогда езжай, Амелия. Но если тебе там будет неудобно возвращайся к нам. Мы всегда будем рады тебе, – как же повезло Икрима с женой! Она была такой доброй, с чистым сердцем. Но Амелия уже не верила людям. Она потеряла веру в человечество после того, какая правда открылась перед ней.
Пятдесят первая глава