– Да.
– А другие?
– Тоже каждый день. Но ваш вертолет они не нашли. Пока что.
– Как вы собираете оружие? – спрашиваю я, но, взглянув на Патрисию, вижу, что она плачет, и прошу прощения.
Она достает из кармана ветровки крошечную баночку, открывает, подносит к щеке и ждет, пока туда скатится слеза. Потом завинчивает крышку и ведет меня к лесу далеко за деревней гениев. Интересно, она знает, что вертолет может поднять только нас с Густавом?
– Он выдержит еще ровно шестьдесят три с половиной килограмма, – сообщает Патрисия.
А как же вещи?
– Значит, вещи оставим.
А мы не разобьемся?
– Мы не разобьемся. Я понимаю, что ты волнуешься.
Интересно, как она поняла?
– У тебя на лице все видно.
Я представляю себя человеком-водоворотом, непрерывно выворачивающимся с одной стороны на другую и обратно, как Чайна, так что даже мое сердце постепенно выворачивается.
– Странные у тебя мысли. Не знаю, как бы это выглядело.
Я отвечаю вслух:
– Как автокатастрофа. Или бомба. Или стрельба в школе. Как записка: «Ушли спать. Разогрей ужин из морозилки. Не забудь выключить свет».
Тут Патрисия снова останавливается и достает баночка. Она собирает туда слезы и предлагает мне тоже поплакать; я отвечаю, что никогда не плачу. Потом рассказываю ей сон, от которого она меня оторвала. В этот раз было всего два гроба – маленький и совсем маленький.
– Что это значит? – спрашивает Патрисия.
Я мысленно отвечаю: «Это значит, что могло быть хуже».
В Месте Прибытия есть волшебное место. Я не верю в магию, значит, она объясняется какой-то геологической или химической причиной. Утром спрошу Густава. А пока я сижу и смотрю, как Патрисия и еще двое, эксперт по праву и гениальный математик, собирают в баночки слезы. Никто не говорил гадостей, от которых они бы могли расплакаться. Никто их не бил. Никто не подал заявление о расторжении брака с ними. Никто не заставил их проходить стандартное тестирование. Никто не прислал предупреждение о бомбе. Они просто пришли сюда, встали в волшебное место и начали плакать. Я предполагаю очевидное – что слезы и будут топливом вертолета.
– Не совсем, – отвечают Патрисия.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, как вы сюда прилетели? И почему сбежали из дома? Зачем вы прилетели в место, о существовании которого даже не подозревали?
Они проливают сотню слез, а я думаю над ответом. У меня их множество: «Скука, свобода, тревоги, ответы, мужчина из-за куста, Густав…»
В моей голове раздается голос Патрисии: «Это все как-то связано с твоим сном про два гроба, так?»
– На каникулах родители ездят со мной в жутковатые места, – начинаю я. – Иногда в отелях есть бассейн, но мы не купаемся в знак уважения к мертвым.
Я вспоминаю два гроба из сна – маленький и совсем маленький. В грудной клетке появляется такое ощущение, как будто там что-то сверлят. Трое гениев плачут много часов. После того, как набирается три полных баночки слез, их тщательно завинчивают и закапывают и мы вчетвером выходим из места плача. Я чувствую облегчение. Там я все время чувствовала сильную боль, хотя и не плакала.
Математик и эксперт по праву расходятся в разные стороны. Патрисия просит меня подождать снаружи, пока она не залезет в домик, и досчитать до сотни. Не успеваю я добраться до пятидесяти, как дверь открывается и выходит Густав.
– Сегодня улетим, – говорит он. – Возьмем с собой Патрисию, – говорит он. – И надо будет все-таки написать экзамены. Наверно, в понедельник.
========== Интервью, выпуск третий — пятница ==========
В пятницу мужчина с первым лучом рассвета скатывается с гигантской кровати в номере отеля, идет в ванную и мочится так громко, что будит лежащую под одеялом женщину.
Интервью первое. Лансдейл Круз
– Ты что, не любишь рано вставать? – спрашивает мужчина.
– Нет, – она зажмуривается и снова залезает с головой под одеяло.
– Хочешь, закажем завтрак в номер?
– Нет.
– Здесь великолепные яйца Бенедикта, – замечает мужчина. – Взять тебе тарелку?
Она что-то отвечает, но из-под одеяла не слышно. Мужчина заказывает в номер две порции яиц Бенедикта и кофейник, а потом прыгает на кровати, пока девушка наконец не высовывает голову наружу.
– Пошел в жопу! – кричит она.
– Ой, да ладно тебе.
Она смотрит на него во все глаза. «Ой, да ладно тебе»?
– Не будь маленькой лентяйкой!
– Маленькой лентяйкой? – переспрашивает она. – Тебе что, девяносто? Так больше не говорят.
– А я говорю.
– Ну и пошел в жопу! – повторяет она.
– Ой, да ладно тебе, – повторяет он.
Лансдейл с трудом садится. Ее волосы оплели подушку и, как виноградная лоза, вскарабкались по спинке кровати. Она разматывает локоны, намотавшиеся на прикроватную лампу и спрашивает:
– Все вы говорите только «ой, да ладно тебе». – Мужчина растерян. – Других способов добиться своего у вас, видимо, нет.
– Вчера вечером ты сказала мне, что хочешь чего-то серьезного, – спрашивает мужчина. – Помнишь?
– И с тех пор мои волосы выросли на три метра, ага.
Лансдейл берет свой телефон и фотографирует мужчину в одних трусах. Потом улыбается.
Через полчаса приносят завтрак, и Лансдейл задумывается, что, возможно, не хочет выходить за этого мужчину.
«Он сморкается в душе, а еще лысеет. Думаю, я достойна лучшего».
Интервью второе. Школьный секретарь
На всех дверях школы висит табличка: «Не входить. Идет тестирование». Секретарь не пускает мужчину в здание. Когда он звонит в домофон третий раз, она встает из-за стола и одними губами произносит: «Уходите». Он помахивает удостоверением журналиста.
– Что вам нужно? – спрашивает она по домофону.
– Я приходил вчера и позавчера. Я делаю сюжет о пропавших детях.
– Их уже нашли. Уходите.
– Их нашли? – переспрашивает он. – Мне нужны подробности.
– Идите купите чертову газету, – советует секретарь.
Интервью третье. Старик в магазинчике
– У вас есть газета со статьей о том, что пропавшие дети нашлись? – спрашивает мужчина. – Я загуглил по дороге, но там ничего нет.
– Я не читаю газет, – отвечает старик. – И уж точно не сижу в этом вашем интернете.
Мужчина берет местную газету и начинает ее листать.
– Тут вам не библиотека! Либо покупайте газету, либо не покупайте. И только потом читайте.
Мужчина вздыхает. Оператор спрашивает, не переставая снимать:
– Вы знаете что-нибудь про Густава и его вертолет?
– Возможно, – отвечает старик.
– Вы знаете Густава? – продолжает оператор.
– Я всех знаю. Я знаю все товарищество.
Мужчина кладет газету на стойку и добавляет к ней доллар.
– Доллар тридцать пять, – отвечает всезнающий старик.
Мужчина кидает сверху два четвертака и уходит к себе в машину. Оператор остается и продолжает снимать.
– Вы верите, что Густав действительно построил вертолет? – спрашивает он.
– Этот парень мог построить что угодно. Он гений.
– Это мы уже слышали. Еще мы слышали, что во вторник Густав и _____ улетели на вертолете. Некоторые добавляют, что он был невидимый.
– Невидимый? Не. Я своими глазами видел, как Густав летел мимо. Девочка в докторском халате была с ним.
– Значит, вертолет настоящий?
– Но вы его не увидите, – отвечает всезнающий старик. – Если вам не нужно.
У машины мужчины очень громкий клаксон. Оператор подпрыгивает. Он перестает снимать и берет камеру под мышку.
– Спасибо, – произносит он, – что побеседовали с нами.
– С ним я не беседовал, – поправляет старик. – Только с тобой.
Снова звучит клаксон.