Выбрать главу

Такие сцены происходили у нас ежедневно, за исключением разве праздников, примерно дней 10 подряд. Никто из нас не записался на курсы не только потому, что действительно не хотели, но из-за духа товарищества и солидарности. Мы служили и хотели дальше служить (или уйти из армии) только вместе. Мы были уверены, что рано или поздно нас из Запасного полка направят в части и мы отсидим службу писарями или каптерами. Так тайком, пожалуй, подумывали все, но грубо ошибались. Заботливое начальство думало о нас.

На Военно-химические курсы комсостава РККА

Однажды часов в 10 утра раздалась команда: «Становись с вещами!». Черт возьми, это что-то непонятное. Куда это нас хотят переселять?

Собрали мы свое немудрящее барахло в вещевые мешки, сделанные из обычного мешка, к углам которого была привязана веревка, чтобы они могли выполнять роль рюкзаков. Впрочем, на сей раз в моем мешке было кое-что и интересное. Я за несколько дней до этого вернулся из отпуска и получил за отпуск паек: две селедки, буханку хлеба и еще что-то. Но, в общем, наши мешки не были тяжелыми и их содержимое умещалось «на самом дне».

Итак, мы вышли, освободив палатку. «Равняйсь! Смирно! По порядку номеров рассчитайсь! Первый, второй, третий… шестнадцатый… тридцатый, тридцать пятый… неполный. Направо! Шагом марш!». И нас повели прямо к штабу батальона. Встали. Переговариваемся, что бы это означало? Зачем мы с вещами? Вышел сам командир батальона. «Сколько?» — спросил он, — «Шестьдесят девять». «Документы есть?» — «Так точно!» — «Кто старший?» — «Я». — «Рассчитаны?» — «Никак нет!» — «На первый-второй рассчитайсь!» — «Первый, второй, первый второй… первый второй…». — «Ряды вздвой! Где конвой?» — «Мы!». И мы увидели ребят с винтовками из соседней роты из бывших дезертиров. Они еще с месяц назад сидели на гауптвахте за попытку дезертировать, и мы их стерегли. Как переменчива судьба! Их было восемь, и морды у всех были страшно самодовольны.

Командир батальона продолжал командовать. Теперь уж караулу: «Становись три с энтой, три с энтой, два спереди и два сзади!». Потом нам: «Правое плечо вперед, шагом марш!». Все это происходило с быстротой кино. Только после последней команды один из наших ребят спросил: «Куда это нас?». Ответ был таков: «Не ваше дело. Там увидите!». Все!

Мы вышли на Ходынское поле. Я видел его в последний раз. Когда уже снова живя в Москве, лет через 40, я попал на место этого поля, оно оказалось все застроенным. Идем по направлению к Петроградскому шоссе. И все волнуемся. Куда же это нас ведут под конвоем? Спрашиваем старшего конвоира: «Куда это нас?» — «Не приказано говорить!». И никаких. Вот вам и бывшие дезертиры! Чего же сделаешь, раз не приказано, значит, не приказано. Все же мы сгораем от любопытства. Как же узнать, куда же все-таки нас «гонят».

Народ у нас в роте хитрый. Недаром, ведь рота-то студенческая. Зная, что на прямой вопрос старший конвоир ни за что не ответит, мы начинаем психологическую атаку. Он из крестьян, это видно сразу, и мы предполагаем не без оснований, что более всего он чувствителен к собственности, хотя бы самой маленькой. Прошли в тревоге некоторое расстояние. Вышли на Петроградское шоссе. Один из наших (не помню кто) начинает громкий разговор о том, что все каптенармусы сволочи, записывают в арматурный список вещи, которых и не выдавали. «Понимаешь, — говорит он, — выдали мне одни лапти, а записали двое. Наверно, и сейчас нам понаписали в арматуру черт знает чего. И жаловаться некому, я бы узнал сейчас, что мне написали, если неправильно, то вернулся бы и морду набил каптеру».

Такой мотив разговора оказался вполне доходчивым до крестьянской души. «Слушай, покажи пожалуйста арматуру, чего они там, сволочи, мне написали», продолжал наш хитрец, обращаясь к старшему конвоиру. На этот раз старший рассудил, что арматуру показать он может. Приказа не показывать арматуру у него не было, ну отчего же не сделать любезность коллеге по службе. Другое дело сказать, куда нас ведут: нельзя, не приказано.

Мы останавливаемся. Старший достает из-за пазухи документы, находит среди них арматурные списки — большие листы бумаги, разделенные на клетки с прочерками. Только в немногих клетках против соответствующих фамилий стояли редкие единицы. Мы все сгрудились около этих листов, не потому, что нам было особенно интересно узнать, сколько пар лаптей числится за каждым из нас, а по другой причине. Действительно, мы прочитали не без особого интереса заголовок: «Арматурный список на красноармейцев 5 запасного полка, откомандированных в Главное управление военно-учебных заведений». Так вот в чем дело: нас командируют в ГУВУЗ, чтобы направить нас на командные курсы. Хотя мы в то время еще плохо знали Москву, но хорошо знали адрес ГУВУЗа, его нам постоянно упоминали. Он помещался на Большой Садовой, 6. Мы отдали арматурный список обратно и стали переговариваться, рассуждая о своей судьбе. Что-то с нами будет в ближайшие дни?

Для молодых ног расстояние в 5–6 километров пустяки, даже если желудки и пустоваты. Скоро мы были уже у Александровского вокзала, а минут через 15 вышли к Триумфальным воротам и повернули направо. Вот он и ГУВУЗ. Это здание существует и теперь. Оно по левой руке, если идти от площади Маяковского к площади Восстания (Кудринской). Здание сразу отличишь по куполу наверху. В 1920 г. слева от этого здания стояла небольшая церквушка со сквериком. Ни церкви, ни сквера давно уже нет, все застроено.

Вот мы и пришли. У церковки мы остановились и сели отдохнуть на травке. Конвоиры встали кругом, чтобы мы, сохрани Бог, не убежали. По-видимому, они приняли эту меру по собственному опыту. Старший пошел с бумагами в здание. Долго его не было. Мне захотелось поесть. Вытащил из мешка хлеб и селедку и давай жевать. Остальные ребята также жевали, что у кого было. Наконец, старший конвоир вернулся. Вместе с ним пришел какой-то важный начальник «на высоких каблуках», прилично по тем временам одетый в военную форму. Он сделал удивленное лицо, однако неискренне и переиграл при этом: «Как! — вскричал он. — Будущие красные командиры и под конвоем? Снять немедленно конвой! Можете отправляться в свою часть», — сказал он, обращаясь к старшему. Мы остались одни, хотя, я бы сказал, под конвоем не чувствовали себя арестованными. «А вы, дорогие товарищи, — сказал он нам, — выбирайте делегацию человек 5 и пойдемте со мной».

Выборы были недолги. Я оказался в числе 5 и мы зашагали вверх на пятый этаж. Там нас встретили приветливо и рассказали, на какие командные курсы идет сейчас набор. Таких курсов оказалось немало в Москве и в других городах. Предложили нам записать названия этих курсов и их адреса. После этого нам сказали, чтобы мы доложили всем, какие именно курсы производят набор, и решили, кто на какие курсы желает попасть. Мы спустились вниз и доложили ребятам. Кто-то крикнул: «Идти, так всем вместе на одни курсы!». Другой сказал: «Почему, а я, например, желаю на военно-хозяйственные». После недолгих разговоров было решено держаться всем вместе, впрочем, не препятствовать тем, кто желает покинуть нашу дружную компанию.

Начали выбирать курсы: артиллерийские, пехотные, аэрофотограмметрические, военно-технические, военно-хозяйственные, военно-химические и другие. После обсуждения большинство высказалось за военно-химические курсы. Что это такое, никто не понимал по-настоящему, но звучало это почти научно. Только двое из нашей партии высказали иное мнение. Решили их отпустить, пусть едут куда желают. Решили проголосовать. Оказалось, что все твердо стоят за военно-химические курсы. Пошли снова наверх и сообщили результаты обсуждения. Скоро нам заготовили документы и на сей раз отдали их нашему правофланговому Ваське Девочкину. Нам сказали адрес: Пречистенка, 19, и мы тронулись нестройной толпой без командира.