Итак, «Этап» появился в «мужицкой» (отчасти и «фраерской») среде. Но мгновенно был подхвачен уркаганами! Разумеется, для колорита они добавили и несколько собственных штрихов. Например, куплет о побеге — деталь, не характерная для «бытовиков», которые в побег практически не уходили: закваска не та… Куда бежать? Кому ты нужен? Кто тебе поможет на воле? Бытовику невозможно нелегально вернуться в свою среду. А у блатного — связи, притоны, фальшивые паспорта, разгульная жизнь. Поэтому для него побег — одна из важных тем:
Этот куплет заимствован уголовниками из дореволюционной каторжанской песни «Сидю я цельный день в темнице»:
Впрочем, во многих версиях «Этапа» куплет о «курках стальных» отсутствует. Точно так же и строка «похоронят душу мою жиганскую» часто заменяется упоминанием мёрзлой земли. Даже сами жиганы нередко отдавали предпочтение именно варианту с обледеневшей землёй:
Дело в том, что описание похорон в твёрдой, мёртвой, ледяной земле ярко отразило страшную лагерную реальность, которая невольно объединяла и «бытовиков», и «литёрок», и уркаганов. Чтобы понять это, достаточно обратиться к мемуарам узников ГУЛАГа.
Отметим важную деталь: героя песни хоронят не в гробу — труп его несут на холм, укрыв бушлатом, и там зарывают как есть. Речь в песне идёт вовсе не о «деревянном бушлате», как именовали гроб советские зэки. Не было никогда идиомы «накрыть деревянным бушлатом». Хотя ироническое сравнение гроба с одеждой из дерева известно в русском языке давно. Ещё у Владимира Даля в «Шемякином суде» встречаем: «Покойнику же отдать честь… отвести ему земли косую сажень, выкопать землю, снять с него мерку, да сшить на него деревянный тулуп, и дать знак отличия, крест во весь рост». Широко известен также одесский «деревянный макинтош». А вот «деревянный бушлат» появился во времена советских лагерей, когда эта тёплая стёганая фуфайка на вате стала униформой заключённых ГУЛАГа (до революции бушлатом называли матросский балахон из парусины, позднее — матросскую двубортную суконную чёрную куртку). С этим словосочетанием существует несколько идиом: «надеть деревянный бушлат» на себя — умереть; «одеть в деревянный бушлат» кого-либо — похоронить, заморить до смерти, убить. Иногда также «загнать в деревянный бушлат» кого-либо — довести до смерти (разными способами).
Но в «Этапе на Север» речь идёт именно о настоящем бушлате, которым зэки накрывают труп своего товарища. Песня запечатлела то страшное обстоятельство, что умерших сидельцев хоронили без гробов, просто швыряя трупы в ямы. Подтверждение мы находим и в словаре Жака Росси «Справочник по ГУЛАГу»: «Труп погребается голым или в наихудшем казённом белье. С середины 30-х гг. до конца 40-х гг. обычно погребают без ящика (гроба)… Вместо гроба употребляют иногда мешок… В исключительных случаях нач. лаготделения может разрешить нескольким товарищам умершего сопровождать его к месту захоронения. Семье высылается по почте извещение о смерти».
То же самое вспоминают и старые лагерники. Так, Георгий Демидов в рассказе «Дубарь» пишет: «С тех пор как вышел приказ хоронить умерших в заключении без “бушлатов”, прежней необходимости в соблюдении полных габаритов лагерных могил более нет. Митька имел в виду “деревянные бушлаты” — подобие гробов, в которых лагерников хоронили до прошлого года. И хотя эти гробы сколачивались обычно всего из нескольких старых горбылей, гулаговское начальство в Москве и их сочло для арестантов излишней роскошью. Согласно новой инструкции по лагерным погребениям, достаточно для них и двух старых мешков. Один нахлобучивается на покойника со стороны головы, а другой — ног, и оба эти мешка сшиваются по кромке. Даже если труп принадлежит какому-нибудь верзиле, то и такой не предъявит претензии, если его положат набок или слегка подогнут ему колени. С точки зрения могильщика, новую погребальную инструкцию Главного Управления можно было только приветствовать».