Витя взял в руки ветку и само собой сразу посмотрел на рукоятку. Быстро осмотрев её со всех сторон, он взялся за неё и собрался вытянуть. В этот момент моё сердце было готово выскочить из груди, и я уже ожидал, что сейчас увижу невзрачное лезвие. Но не через секунду, ни в следующую минуту я этого не увидел. Единственное, что я видел это напряженное выражение лица моего телохранителя. И у меня скорее всего было точно такое же выражение, я не мог поверить, что нож невозможно вытянуть из деревяшки.
— Интересную вещицу ты нашёл, но бесполезную, — сказал Виктор и вернул мне обратно ветку.
Телохранитель, потеряв интерес к моей находке снова куда-то исчез, оставив меня одного. Ветка с ножом снова оказалась у меня в руках, и я только сейчас не на шутку перепугался, что и я не смогу достать нож из ветки. Но как только я взялся за рукоятку и потянул её в сторону нож тут же оказался на свободе. Камень тут же спал с моих плеч, но теперь я узнал, что у моего ножа была ещё одна особенность. Но спешить радоваться я не собирался, вместо этого я засунул нож с веткой за пазуху и поспешил обратно к грузовику. К тому моменту, когда я оказался около машины там уже, собрались все и дожидались только меня. А дальше мы отправились в долгий путь, и я даже не предполагал насколько он растянется. Но ничего не могло длиться вечно и рано или поздно я доберусь до места, в котором мне предстоит жить в ближайшее время.
Глава 13
Добрались мы до нужного места только через неделю, и им оказался удалённый хутор чёрт знает где. Конечно я знал название населённого пункта, где я находился и примерно представлял, где оно находится, но всё равно мне от этого легче не было. Жили мы в самой настоящей глуши и жили там уже больше года и на пороге уже была осень 1935 года. За этот прошедший год нельзя было сказать, что в моей жизни хоть что-то сильно изменилось. Но и говорить, что осталось всё как прежде я тоже не мог. Изменений в моей жизни было немного, но для меня они были существенными. Я уже не был тем хлюпиком, что и год назад. Теперь я мог постоять за себя и пусть я всё также не дотягивал до уровня Вити и Васи, но теперь я чувствовал, что так легко со мной справиться будет невозможно.
— Опять грустишь? — сев рядом со мной спросила Инна.
— Отнюдь, просто думаю о жизни в свободное от тренировок время.
— Это конечно хорошо, но скоро уже холодать начнёт, и ты бы лучше занялся чем-нибудь полезным, чем просто сидеть. Думать о жизни можешь, когда стемнеет, — высказала претензию девушка.
— А Вася и Витя тогда для чего, и вообще-то я объект, за которым нужно следить, а не эксплуатировать.
— Сколько ты слов знаешь, а ты не забыл, как мы прошлую зиму прожили, тебе хочется повторить?
— Не смеши меня Инна, к зиме мы уже и так всё подготовили. Лучше сразу скажи о чём со мной хочешь поговорить, а не ходи вокруг да около.
— Скажи мне Вова, а для чего тебе это всё нужно?
— Я тебя не понимаю, что именно ты хочешь от меня узнать? Говори конкретней.
— Я хочу знать, для чего ты разворошил всю страну, ведь только из-за тебя всё так сильно закрутилось. Мне хотелось бы узнать какие цели ты преследуешь.
— А для чего тебе это нужно знать, только не говори, что для общего развития, — мне не очень хотелось разговаривать на такие темы, особенно тогда, когда я не понимал для чего это нужно собеседнику.
— Я хочу знать с кем имею дело.
— Понятно, значит ты хочешь знать идеалист я или нет, — ухмыльнувшись сказал я, — я тебе отвечу. Я конечно хотел бы верить, что благодаря мне СССР превратится в утопичное государство где всё просто отлично. Но увы, я себя к таковым не могу отнести, я не верю, что в стране всё станет отлично и вы все сможете избежать всех невзгод. Я только надеюсь, что к моим словам прислушаются и те события что нам всем уготованы пройдут намного безболезненней.
— Ты не веришь, что у нас всё получиться?
— Конечно верю, с уже имеющейся информацией очень сложно проиграть, только если это не делать намеренно. Но на это наши руководители не пойдут, надеюсь только… — не договорив я замолчал, не зная стоит ли мне продолжать говорить.
— Если ты боишься сказать что-то не совсем безопасное, то можешь говорить. Я тебе клянусь, что всё что ты сейчас скажешь, останется между нами.