— Артур, поборник Света.
— Класс?
— Демонист, — ответил таким тоном, словно признавался в постыдном проступке.
Заскрипели кабестаны, заскрежетала сталь, и створки разошлись ровно настолько, чтобы пропустить человека. Первым вышел высокий крепкий парень лет двадцати с вытянутым бледным лицом, капельку раскосыми глазами и странной прической. Черные как смоль волосы свободно падали на плечи, а на затылке собирались в гульку размером с кулак, перевязанную красным шнурком. Незнакомец носил утепленный байковый халат, широкий кушак в несколько слоев и шкуру белого медведя на широких плечах, а в уголке тонких губ держал соломину. За поясом торчали ножны изогнутого меча, придавая владельцу сходства с суровым северным самураем.
Следом шагнул кряжистый бородатый воин в блестящих латах и шишаке с оторочкой из лисьего хвоста, похожем на шапку Мономаха. В левой руке — массивный треугольный щит, в правой — усеянная шипами-пирамидками булава.
Последней показалась колдунья в красной мантии с глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо. Девушка прятала кисти в меховой «трубе» на животе, и, несмотря на расслабленную позу, нутром чувствовал, что в этих «варежках» спрятано колдовское оружие или мощный артефакт.
Воин встал слева от великана, чародейка — справа, и щель между створками тут же закрылась, но стрелы все еще виднелись в полумраке амбразур.
— Призывай, — с ленивым презрением бросил мечник, глядя сверху вниз. Было в нем что-то гоповатое, задиристое, но в то же время ограниченное некими правилами, не дающими накостылять чужаку без веской причины. Этакий понятийный пацан, страдающий от своего же устава.
— Кого? — не сразу понял, чего от меня хотят.
— Демона.
— Зачем?
— Приказ.
— Слушайте... — на всякий случай отступил на шаг. — Я у вас долго не задержусь. Куплю лошадь и...
— Призывай, — в тоне скользнула злость, ладонь как бы невзначай легла на ножны, а большой палец вытянул клинок на полногтя из ножен.
— Знаете, пойду-ка я лучше...
Магичка выпростала руки, и меж пальцев вытянулись сияющие рыжим неоном нити. Латник вскинул щит и ударил по нему булавой. Самурай помрачнел и схватился за рукоятку, но доставать катану не спешил.
— Считаю до трех.
— Ладно, ладно! — ситуация не выходила, а уже вышла из-под контроля, и сделать что-либо отряду игроков пятого ранга я мог лишь во влажных фантазиях. — Арграхира!
Демоница не успела появиться, а вся троица вытаращилась так, будто из пентакля лез сам сатана. Даже невозмутимый как слон наглец в халате распахнул рот и выронил соломину. Хотел спросить, что случилось, как меч со свистом рассек морозный воздух, и острие замерло у самого горла. На этом поборники не успокоились — колдунья бросила на суккубу нити и превратила в сияющее веретено, оплетя от шеи до копыт. Я повернулся к зашипевшей подруге и собрался высказать напавшим все, что о них думаю, но бородач в латах воспринял маневр по-своему. Наверное, подумал, что готовлюсь отозвать прислужницу, а затем натравить на обидчиков, и превентивно саданул щитом по голове. Стан сработал лучше, чем ожидалось, и вместо легкого ошеломления окунул меня в темноту.
Очнулся от кружки воды в лицо — хвала всем богам, теплой. Чего не скажешь о затхлом воздухе в каменной камере с решетчатой дверью, освещенной жаровней в углу. Я сидел в железном кресле, прикованный к ножкам и подлокотникам, надо мной нависал хмурый мужчина за сорок в золотистых латах и белоснежной шубе. Больше всего доспех напоминал броню космодесантников из «Вархаммера» — массивный панцирь с накованной львиной мордой, толстенные набедренники и перчатки. До сих пор не разобрался в градации здешних вещей, но навскидку оценил бы такой артефакт не ниже эпического. Позади к стенке прислонили двуручный молот с вполне себе обычным, скрученным как арматура древком и навершием в виде куска льда, с одной стороны тупого, с другой — заостренного. Лед излучал голубоватое свечение, недвусмысленно намекающее на магическую начинку.
— Ну, давай, рассказывай, — хрипло бросил рыцарь, скрестив руки на груди.
При одном лишь взгляде на его лицо захотелось выдать все, что знал, а чего не знал — выдумать. Тяжеленая гладко выскобленная челюсть, приплюснутый нос, посеченный рваными шрамами лоб и жесткий ежик седых волос. Вместо левого глаза — бельмо, рассеченное косым рубцом, то ли от когтя, то ли от клинка. Правый же черный как битум и пронзающий как радар, а судя по тону и хмурой морде, незнакомцу не составит никакого труда подстегнуть мои показания физическим воздействием. Недаром же в жаровне краснели раскаленные прутья, а правая перчатка обмотана кожаными полосками.