И хотя мы послушно топали в указанном направлении, мымра с торчащими из лопаток бонсаями не забывала время от времени угощать нас новыми дозами. Но вскоре от издевательства отвлек «входящий звонок» — Трикс протянула ладони, и над ними вспыхнул неясный силуэт, похожий на трепещущий гейзер алого газа.
— Поздравляю, — раздался низкий сухой голос. — Достойная добыча.
— Спасибо, Змей, — с едва заметным испугом ответил рыцарь. — Что с ними делать?
— Отведите на южный рудник и допросите. Но особо не усердствуйте — никаких убийств и увечий. Узнаете, где окопались поборники — получите награды лично от Владыки. Не справитесь — доставьте пленных в Крепость на Караване. Вопросы?
— Вопросов нет.
— Тогда отбой.
Сияние погасло, а ведьма тут же ужалила нас током, словно соскучившись по пытке. И хоть колдовская связь отняла много сил, идущий в голове Буран дернулся и упал ничком, потащив за собой всех остальных. Мне еще повезло, что шел вторым, и сверху рухнула Рената, весящая ощутимо меньше Хиры. И вместо того, чтобы помочь встать — пусть рывком, пусть за шкирку — Трикс пустила в цепь заряды с двух рук и не останавливалась, пока не высадила всю ману. Корчась и раздирая кожу об острые холодные камни, краем глаза видел перекошенный рот и стиснутые зубы. Нет, нас мучили не ради веселья или извращенного удовольствия — боль слабых и беспомощных вызывала в ведьме ярость на грани с истеричным припадком. И если бы не опустевший фиал, нас жгли бы до тех пор, пока не перестали бы дергаться.
— Хватит! — гаркнул вожак. — Совсем сдурела? Не слышала приказа?
Судя по выпученным зенкам и трясущимся рукам, чародейка вообще не понимала, где находится и что делает. Леон молча сжал снежок, зарядил в арбалет и выстрелил соратнице в жбан. И лишь секунд через пять после попадания девушка тряхнула черными локонами и оправила платье.
— Не увлекайся, — проворчал Клешня и потопал дальше.
Мы встали и двинулись следом. Украдкой посматривал на темную волшебницу — на разгладившееся лицо вернулась привычная улыбка, и я совру, если не назову его красивым. Беда в том, что у таких как Трикс — по два лица. Одно — для общества, которое может отвергнуть, осудить, наказать. Второе — для близких и потому беззащитных. Первое надевают, когда идут на работу, где наверняка проявляют усердие и стоят на хорошем счету. Учительницы, менеджеры по продажам, медсестры — и никто из коллег не заподозрит неладное. А второе — для маленького ребенка с алеющими отметинами от ремня или ладони. Или для котенка — перед броском в стену или наматыванием хвоста на палец. Скрытые садисты — для них Иринор не игра, а мир без масок, где можно безнаказанно побыть самим собой.
Повезло в одном — добрались до шахты, прежде чем у мучительницы накопилось достаточно энергии. Южная гряда более пологая, чем северная соседка, и платформу пришлось вынести метров на двадцать, чтобы достала до путей. К похожему на волнолом каменному мосту вели широкие ступени, слева от них высились тяжеленые стальные ворота. Единственная вышка пустовала, и рыцарю пришлось долбить по металлу кованой перчаткой.
— Кто? — недовольно проворчали из-за стены.
— Мать твоя! Какого хера дозорного нет?
Площадка перед рудником наполнилось топотом, шорохом и бряцаньем. Прежде чем заскрежетали кабестаны, лучник взлетел на верхотуру и вытянулся по струнке. Створки расползлись, открыв взорам заснеженный плац и выгнутый дугой барак, перед которым по росту выстроился гарнизон: пять воинов, столько же стрелков, чародей и жрец. Приспешники выглядели так, что группа Lordi рядом с ними — эталон изящества и красоты. Громоздкие вороненые доспехи, черные шкуры, зазубренные топоры и мечи, когти, рога, короста и копыта. Морозный ветер не мог сдуть запахи серы, гноя и гнили, пропитавшие, казалось, даже скалы.
— Слава Тьме! — главарь вскинул кулак.
— Владыке слава! — хором гаркнули в ответ.
И тишина. Больше никто не проронил ни слова, боясь самовольно открыть пасть в присутствии высокого начальства. Но все, у кого сохранились некие подобия глаз, с любопытством и ехидными оскалами пялились на плетущуюся в хвосте Хиру. Другие пленники, похоже, их вообще не волновали, и вскоре стало ясно, почему.
— Шкура! — не выдержал боец с раздутым и посеревшим, как лежалый козий сыр, зобом, и смачно плюнул.
И хоть темно-зеленый сгусток не попал в цель, от былого порядка не осталось и следа — черти принялись орать, размахивать конечностями (называть эти отростки руками не совсем правильно) и сыпать проклятьями.