Совет пришел как нельзя вовремя — если бы не подсказка, точно получил бы по репе. А так успел качнуться из-под прямого удара за доли секунды до столкновения — латная перчатка скользнула по волосам, полногтя ниже — и минус череп. С одной стороны, жужжащий за ухом суфлер — опция крайне полезная и жизненно необходимая. С другой, в горячке схватки сильно отвлекает и вынуждает тратить и без того затуманенное внимание сразу на два раздражителя. Положение усугубляло еще и то, что Хира — то ли от злобы, то ли от нервов — постепенно из навигатора превращалась в комментатора и вместо точных быстрых приказов начинала обсуждать самого противника.
«Урод однорогий, мать его. Идет вразвалочку, козел. Будь моя воля — я бы... Назад!!».
Разгоряченное вспотевшее лицо обдул ветер, а клешня замерла в сантиметре от носа. Представить страшно, чем бы все обернулось, если бы не команда. И хоть соперник промахнулся, накативший ужас выбил из колеи и вогнал в ступор не хуже, чем дубинка по макушке. И рыцарь не стал цацкаться и давать фору, а воспользовался заминкой и дал такой апперкот в живот, что мои стопы оторвались от земли.
Едва устоял на ногах, но согнулся, схватившись за больное место и тщетно пытаясь вдохнуть. Пока хрипел и пучил глаза, хитиновый отросток гильотиной обрушился на спину. Боль огненной волной прокатилась по всему телу, радужные пятна бросились в пляс, все вокруг исказилось, поплыло. Звериные вопли притихли, точно уши забили ватой, а кольцо чертей слилось в единую черную стену. Стена приближалась, утробно рыча — я словно оказался в могиле, которую уже начали зарывать бульдозерами.
— Не по масти я тебе, щенок, — Клешня схватил за шиворот и швырнул на камни.
Рефери включила счетчик. А я валялся на грани сознания и забытья, медленно засыпая от недостатка воздуха. И Хира ничем не могла помочь — ее вотчина еще слишком далека, секунды истекут гораздо быстрее, чем провалюсь в царство снов. Под сердце будто засунули разогретый шар, миг за мигом увеличивающийся в размерах. Мало того, что мешает дышать, так еще и при каждом движении упирается в ребра.
— Пять, шесть... — ведьма неожиданно остановилась и фыркнула: — Минута!
После чего продолжила отсчет. Если поднимусь прямо сейчас — второй раунд в кармане. Две трети испытания позади, а вместе с демоницей справимся и с последним шагом. Да, больно, да, плохо, но отступать сейчас попросту тупо — все равно что развернуться и уйти отдыхать в метре от финишной черты. Ну уж нет, не в мою смену...
— Восемь... девять!..
— Аргггхх!!
Встал, трясясь и шатаясь, как запойный алкаш, под бешеные вопли зрителей, чьи денежки вот-вот перейдут в карманы отчаянных соратников, поставивших чисто на шару, в надежде на заоблачный коэффициент. В меня плевали, чем-то швыряли, сыпали таким отборным матом, что не каждый филолог выдумает. Я же больше беспокоился о мути в глазах, превративший противника в сгусток черного тумана.
«Похоже, я ослеп».
«Странно. По башке же вроде не били».
«Говорю, как есть!»
«Ладно, не мошни. Побуду твоими глазами, солнышко».
«Только прошу — меньше трепись. И давай строго по делу».
«Два шага назад! Шаг влево! Пригнись!».
Выполнил все в точности, но оценить результат смог лишь по одному критерию — не засветили в дыню и хорошо. Теперь схватка напоминала танец с тенью после трех бутылок — в боксе для подобного состояния существует термин «грогги». Не знаю, произошел ли он от напитка грог, но в моем случае за основу этимологии точно взялась бы водка или что покрепче.
На смену гулу толпы пришел пронзительный звон, похожий на комариный писк, голос Хиры то удалялся, то приближался, а стук сердца в висках заглушал слова, донося только обрывки: ...ед! ...ад! ...ись! Пот капал с век, размывая и без того нечеткую картинку — не знаю, сколько удалось уклоняться по наитию, но все закончилось таким хуком, что всерьез забеспокоился, не оторвали ли мне челюсть.
Боль ушла вслед за остальными чувствами. Ниже шеи все одеревенело, на темечко словно надели пудовую чугунную шапку — влево-вправо еще двигалась, а вот приподнять уже без шансов. Похоже, это конец. Сделал, что сумел, но у всего есть пределы. И пусть эти две с половиной минуты — чепуха, но хоть какая-то отсрочка... Млять, что я несу? Кое-как перевел взгляд на друзей — не знаю почему, но зрение более-менее прояснилось. Вернее, проступали образы, на которых концентрировался, а периферию как и прежде заливал туман.
Скривившаяся, как кошка с бананом, демоница — мои потуги ее явно не обрадовали. Зажмурившийся и стиснувший зубы Буран — я-то, скорее всего, сейчас отрублюсь, а ему смотреть на то, что произойдет после. Рената упала на колени и обреченно свесила голову — представить невозможно, какого сейчас волшебнице. А за ней — ряд скалящихся и роняющих слюни приспешников, как на той знаменитой картинке.