Когда я поднялась на свой этаж и вошла, то квартира в который раз поразила меня своей убогостью. Но ремонт делать и что-то менять очень не хотелось. И в который раз я решила, что все здесь пусть остается как есть. А ведь раньше я думала, что это отличная мебель и даже восхищалась безделушками, которые собирала бабушка. На комоде стояли фарфоровые статуэтки 50-х годов, а в серванте красовались тарелки 20-х годов с красными звездами, агитационными лозунгами, а на одной изображение серпа и молота занимало все дно. Но после нашего особняка все это выглядело именно убогим.
И тут в дверь позвонили. Я замерла, не зная, кто бы это мог быть. Но потом все-таки открыла. И даже подпрыгнула от радости. На пороге стоял мой школьный товарищ Арсений. Он жил через две улицы.
— Вика! — тоже обрадовался он. — А я иду по нашему переулку и думаю, ты или не ты! Вот и зашел на всякий случай. Я тут в магазин ходил.
Он поднял сумку и зачем-то раскрыл ее. Оттуда торчали зеленый лук и батон копченой колбасы. Я рассмеялась и потащила его в комнату. Сеня на ходу стянул джинсовую куртку, под которой оказалась только обтягивающая футболка. Джинсы тоже были узкими и прекрасно обрисовывали его упругие ягодицы.
— Давно не виделись! И ты стал просто античной статуей! — невольно восхитилась я, изумленно разглядывая Арсения.
В школе он особым телосложением не выделялся.
— Так я в качалку уже второй год хожу, — ответил он и почему-то покраснел.
Я почувствовала прилив возбуждения от вида его широких плеч и выпуклых мышц.
— А зачем? — глупо захихикала я, сама себе удивляясь. — Девушкам хочешь понравиться?
— И это тоже, — сказал Сеня и покраснел еще больше.
— Ты еще учишься в Плешке[1]? — спросила я, садясь на скрипучий диван.
— Закончил. Работаю торговым представителем одной крупной компании, — начал он, усаживаясь рядом.
«Ну, сейчас начнутся воспоминания детства и рассказы о тяжелой жизни», — отчего-то подумала я с раздражением. И тут же сказала:
— Ты сейчас такой красавчик! Тебе нужно подумать о карьере фотомодели.
— Издеваешься, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Сеня.
— Вовсе нет. Давай-ка я тебя поснимаю. А потом тебе на «мыло» перешлю.
Я достала из сумки компактный «Canon» и навела на Арсения. Он сидел, как истукан, и смотрел на меня остекленевшим взглядом. Н-да, он хоть и изменил фигуру, но остался таким же туповатым малым.
— Ты знаешь, как называют член англичане? — спросила я, начиная улыбаться и не сводя глаз с картинки на матрице.
— Нет, — испуганно ответил Сеня.
— Джентльмен.
— Почему это? — удивился он.
— Потому что он всегда встает при виде дам, — ответила я и расхохоталась.
Арсений заулыбался, и лицо его немного расслабилось.
— А французы называют его сплетником, потому что он переходит из уст в уста, — продолжила я, быстро делая снимки.
Мне очень нравились голубые глаза Сени — широко раскрытые и глядящие на меня с каким-то наивным удивлением.
— И как же тогда мы его называем? — спросил, наконец, он, пытаясь справиться со смущением.
— У русских он называется партизаном, — прыснула я.
— Как? — тоже засмеялся Сеня, и я залюбовалась миленькими ямочками на его щеках.
— Партизаном, — повторила я, — потому что он не всегда знает, в чьем лесу находится.
— Это тебе твой муж олигарх рассказал? — поинтересовался Сеня и мгновенно стал серьезным.
— Вовсе нет, — ответила я, продолжая снимать.
— А ведь я был в тебя сильно влюблен, — неожиданно сказал он.
— Сними футболку, — не к месту предложила я.
Сеня мгновенно разделся, причем стянул и джинсы.
— Ты что, умом тронулся? — расхохоталась я и тут же прикусила язык, — я никогда не снимала обнаженную натуру.
— Может, и трусики снимешь? — лукаво предложила я.
— Сниму, — легко согласился Сеня.
Когда он выпрямился и я увидела его обнаженную фигуру в одних черных носках, то отчего-то сильно развеселилась. Особенно меня занимали две дырки, сквозь которые были видны пальцы.
— Обнаженный в черных носках, — сказала я, задыхаясь от смеха. — Прекрасное название для снимка.
Я стала фотографировать его со всех сторон, потом бросила «Canon» в кресло и упала на диван, продолжая хохотать. Сеня упал на меня и тут же забрался рукой под юбку. Вот же скотина! Член упирался мне в бедро, и я его чувствовала даже сквозь довольно толстую твидовую ткань. Быстрые пальцы уже скользили у меня между ног, влажные губы присосались к моим. Но, как ни странно, мое возбуждение от этого натиска только угасло. Я высвободилась и отошла в угол комнаты.