Некоторое время я иду за ними. Женщина тянется к полке с готовыми супами. И я вижу — все, она на пределе. Стоит внаклонку, пытается не упасть на колени и не разрыдаться. Но ей нельзя рыдать и падать на колени: ребенок смотрит.
Женщина распрямляется, и я подхожу поближе.
В общем, я подхожу, мы смотрим друг на друга.
— С вами все в порядке? — спрашиваю я.
— Да-да, все в порядке, — кивает она, отделываясь вежливой ложью.
Мне нужно с этим как-то разобраться. И быстро.
7
Харрисон-авеню
Дочитав до этого места, вы, пожалуй, угадаете, как я решил разрулить ситуацию на Эдгар-стрит. По крайней мере, это легко тем, кто похож на меня.
Трусливым.
Мягкотелым.
Слабосильным.
Естественно, в своей неизреченной мудрости я избрал путь пассивного ожидания. Мало ли, вдруг само собой рассосется.
Конечно, я понимаю, насколько жалок. Мое решение — чистейший образчик беспомощности и трусости. Но я элементарно не готов заниматься проблемой Эдгар-стрит. Мне нужно набраться опыта. Справиться, победить в другом деле. А потом уже приниматься за укрощение насильника с телосложением Тайсона.
Я вынимаю карту из ящика комода и смотрю на нее. Мы со Швейцаром пьем кофе. Вчера вечером я ему налил «Нескафе» хорошей марки — «Бленд 43» — и он был в полном восторге.
Поначалу не хотел даже притрагиваться к жидкости в миске.
Посмотрел на меня. Потом в миску.
Снова на меня. Опять в миску.
Бедная псина переглядывалась с кофе минут пять, пока до меня не дошло: Швейцар видел, что я положил себе в кружку сахар. И ждет того же. Согласитесь, пять минут, чтобы осознать очевидное, — не так уж долго. На кружке, кстати, написано: «Неправда, что мы, таксисты, самые главные уроды на дорогах. Есть уроды и поглавнее нас». Понимаете? Короче, Швейцар с хлюпаньем заглотил первую порцию сладкого кофе, а потом сопел и лакал, пока не выхлебал целую миску. А когда управился, поднял морду и посмотрел на меня, требуя добавки.
Вот так мы вдвоем и заседаем в гостиной. Швейцар поглощает кофе, а я таращусь на карту у себя в руке. Следующий адрес — Харрисон-авеню, 13. Ну что ж, надо идти. Завтра. Ровно в шесть вечера.
— Что скажешь, Швейцар? — спрашиваю я. — Как считаешь, будет полегче, чем на Эдгар-стрит?
Пес поднимает морду и скалится в улыбке — явно под кайфом от мощной дозы кофеина.
— …Я стучал! — упирается в Ричи палец Марва. — Я стучал, а если кто не заметил, так это не мои проблемы!
— Он стучал? — спрашивает меня Ричи.
— Не припоминаю такого.
— Одри?
Подумав мгновение, она отрицательно качает головой. Марв картинно разводит руками, — теперь ему нужно взять четыре карты. Таковы правила «надоеды». Когда остается две карты, нужно постучать. Забыл, сдал предпоследнюю карту, — берешь четыре. Марв постоянно забывает про стук.
С кислой миной он набирает четыре карты, а сам давится от смеха. Конечно, он не стучал, но нельзя же сдаваться без боя. Это тоже часть игры — все привыкли.
Мы играем в доме Одри, на балконе. Темно. Лишь в небе скрещиваются лучи от прожекторов, и прохожие то и дело смотрят вверх. Одри живет на соседней улице, практически за углом от меня. Ее дом не ахти, конечно, но вполне себе ничего.
Идет первый час игры. Я смотрю на Одри и убеждаюсь: да, я ее люблю. Но любовь моя какого-то нервного свойства. Нервного, потому что я слабо представляю себе, что делать. Какие слова говорить. Вот, к примеру, как ей сказать, что я ее безумно хочу? Как она это воспримет? Иногда кажется, Одри во мне разочаровалась. Ведь я мог бы поступить в университет, а стал простым таксистом. Черт побери, а я ведь читал «Улисса»! И Шекспира — не всего, конечно, но половину собрания сочинений точно! И что? А ничего. Безнадежный, бесполезный, не имеющий цели в жизни неудачник. Я вижу: она даже не думает встречаться со мной. Хотя с другими Одри постоянно заводит отношения, а эти другие ничем не лучше меня. Иногда просто тошнит от таких мыслей. Но они все равно лезут в голову. И я думаю о том, чем Одри с другими занимается. И о том, что я ей якобы слишком нравлюсь и такую дружбу не стоит портить постелью.
Впрочем, зачем я себя обманываю?
Я же знаю: от Одри мне нужен не просто секс.
Я хочу слиться с ней, стать единым целым. Хотя бы на мгновение. Мне будет достаточно и мгновения.
Она выигрывает партию и улыбается мне. А я улыбаюсь ей.
«Подари мне близость», — умоляет все мое существо. Но ничего, конечно, не происходит.
— Так что там с этой странной картой? — спрашивает Марв после игры.