– Да какие у тебя могут быть дела?
«Сказать, не сказать?» Решаю все-таки сказать:
– Ладно, слушай. Я объясню, почему сегодня не приду играть в карты.
– Валяй.
– В общем, – говорю я, – мне нужно убить кое-кого, понимаешь? Ну как? Уважительная причина?
– Слушай, – голос у Марва очень мрачный, – не компостируй мне мозги. Некогда вникать в твой делирий.
Делирий? Где это Марв успел ученых слов поднабраться?
– Давай приходи, мы ждем. Приходи, или я тебя не возьму в команду. Помнишь про «Ежегодный беспредел»? Я, между прочим, сегодня с парнями обсуждал состав!
«Ежегодный беспредел» – это нелепый футбольный матч, который по традиции проводится на местном стадионе перед Рождеством. Играют босиком идиоты вроде Марва. Обманом, посулами и угрозами он втянул в это ерундовое предприятие и меня. Я в составе уже несколько лет подряд и когда-нибудь все-таки сломаю шею.
– Ну, в этом году на меня не рассчитывай, – пытаюсь отбиться я. – Играть не буду, даже не зови.
И вешаю трубку. Естественно, телефон тут же звонит опять, но я снимаю трубку и кладу обратно на рычаг. Мысль о том, что Марв на другом конце провода бесится и ругается, доставляет мне несказанное удовольствие. Я точно знаю, что сейчас он обернется и заорет: «Эй, Марисса! А ну-ка иди сюда, будешь с нами играть в карты!»
Ну что ж, теперь нужно сосредоточиться для настоящего дела. Это единственная ночь, когда я могу привести в исполнение мой план. Только одна ночь – для такси, карты и пистолета.
Полночь наступает быстрее, чем хотелось.
Я целую Швейцара в щеку и выхожу из дому. Назад не смотрю – все решено, эта дверь откроется для меня лишь поздно ночью, после того как дело будет сделано. Пистолет оттягивает правый карман куртки. Туз бубей – в левом, вместе с фляжкой, в которой плещется водка со снотворным. Я туда много таблеток ссыпал. Надеюсь, сработает.
В этот раз мой путь лежит не к Эдгар-стрит, а поближе – к Мэйн-стрит. Я останавливаю машину и глушу мотор. Когда пабы закроются, один посетитель так и не доберется до дома.
Уже поздно, и все пьяницы выползают из баров. Нужного мне человека опознать легче легкого, такой громила выделяется из толпы. Трубным голосом он прощается с собутыльниками, не зная еще, что пил с ними в последний раз. Я разворачиваю такси и теперь стою на той же стороне улицы, по которой бредет он. Его тень вырастает в зеркале заднего вида, потом исчезает. Когда мужик удаляется на достаточное расстояние, я трогаюсь с места и еду за ним. Одежда мокрая от пота, но ничего. Я знаю, что сделаю это. Час пробил, и пути назад нет.
Останавливаюсь и дружелюбно окликаю:
– Подвезти?
Он поворачивается ко мне и рыгает:
– Д-денег н-не дам…
– Ладно, я бесплатно подвезу. А то до дома не добредешь…
На это он улыбается и сплевывает, а потом обходит машину и втискивается на пассажирское сиденье. Мужик начинает объяснять, как проехать, но я говорю:
– Сиди уж, а то я не знаю, где ты живешь.
Вокруг что-то сгустилось, оно не дает мне трястись от страха и жалости. Иначе я бы не смог сделать что задумал. Вспоминаю Анжелину и как ее мать чуть не разрыдалась в супермаркете. Я должен это сделать. «Ты должен, Эд, – говорю себе и киваю в ответ. – Согласен».
Вытащив фляжку с водкой, предлагаю хлебнуть мужику. Он хватает ее без раздумий.
«Я знал, что так и будет, – поздравляю себя. – Подобные ему хватают то, что нравится, и не морочатся».
Это такие, как я, мучаются всякими мыслями.
– А что, с удовольствием, – говорит он и делает мощный глоток.
– Бери, – говорю. – Тебе больше пригодится.
Он ничего не отвечает, только прихлебывает. А я проезжаю Эдгар-стрит и, нарезая круги, постепенно приближаюсь к западной окраине. Там начинается грунтовая дорога, она ведет к месту под названием Собор. Это скалистая вершина горы. Под ней на многие мили тянется бушлэнд[3]. Мы еще не выехали из пригорода, а мужик уже уснул. Фляжка выпадает из руки и выплескивается на него. Я еду дальше.
Проходит полчаса, и я уже на грунтовке. Путь по ней занимает еще полчаса. На месте мы оказываемся в начале второго. Я заглушаю двигатель, и мы остаемся одни, в тишине.
Пора становиться злым. Смогу ли я, правда, рассвирепеть до нужной кондиции – это еще вопрос.
Выхожу из машины и иду к пассажирскому сиденью. Открываю дверь. И бью мужика по лицу пистолетом.
Ноль реакции.
Еще один удар – то же самое.
Он резко приходит в себя только с пятого раза. Пробует языком кровь из носа и рта.
– Просыпайся, – приказываю я.
Видно, что мужик завис и явно не понимает, где он и что происходит.