«Эд, не вини окружающий мир в своих бедах. Прими его таким, какой он есть», – говорю я себе.
После этого я выхожу на крыльцо и оглядываю доступную моему зрению часть обитаемого мира. И надо же, он мне симпатичен! Впервые я готов принять его! В конце концов, пережил ведь я предыдущие задания. Вот, стою на пороге, здоровый и невредимый. Нет, конечно, крыльцо – убогое, и дом – развалина, и кто я такой, чтобы утверждать: «Моя деятельность изменила этот мир»? Но истина в том, что мир изменил меня. Бог свидетель – я сделал все, что мог. Вот, Швейцар, к примеру, сидит и смотрит на меня, ожидая команды, – ну или просто симулирует преданность и внимание. Во всяком случае, на морде у него написано, что он без меня не может и готов слушаться и все такое. А я смотрю на него и говорю: «Время пришло».
В конце концов, разве многим выпадает подобный шанс?
А из этих немногих сколько человек решают этим шансом воспользоваться?
Я сажусь на корточки и кладу руку на плечо Швейцару (наверное, у собаки плеч как таковых нет, но на что-то же я руку положил?). А потом мы встаем и идем. Вперед, на поиски камней дома.
Но, не дойдя и до середины улицы, останавливаемся.
Потому что есть одна маленькая проблема.
Мы совершенно не знаем, где эти камни искать.
Неделя пролетает быстро, дни до отказа заполнены игрой в карты, работой и прогулками со Швейцаром. С Марвом, опять же, нужно было погонять мяч в четверг вечером, а потом наблюдать, как после тренировки он напивается у себя дома.
– До игры всего ничего – месяц, – выговаривает он, потягивая пиво, которое стащил у отца.
Марв никогда не покупает выпивку на свои деньги. Никогда.
Да, мой друг до сих пор живет с родителями. И надо сказать, что внутри дом выглядит очень прилично. Деревянные полы. Чистые окна. Естественно, всю эту красоту поддерживают мама и Марисса. Сам-то Марв – да и его папаша – пальцем о палец не ударят. Да уж, друг мой – настоящий ленивый засранец, задницу от дивана не оторвет. Марв вносит в семейный бюджет небольшую сумму, типа на еду, а остальное кладет на счет в банке. Иногда я даже удивляюсь, на что ему такая прорва денег. Марв недавно обмолвился, что в банке уже под тридцать тысяч лежит.
– Эд, а ты на какой позиции хочешь играть?
– Да мне все равно, вообще-то.
– А я бы хотел центральным полузащитником. Но ведь опять на край поставят, как пить дать. Тебя, кстати, полузащитником определят без вопросов. Хоть ты и заморыш.
– Огромное спасибо за комплимент.
– А что, не так, что ли? – (Да уж, тут Марв меня уел.) – Но ты, если выкладываешься, ничего так играешь, – снисходительно бросает он.
Тут я должен ответить любезностью на любезность и сказать, что Марв вообще игрок хоть куда. Но я молчу.
– Эд?
А я все молчу.
И думаю о трефовом тузе и камнях дома моего. Что это? И где?
– Э-эд?.. – хлопает Марв в ладоши перед моим носом. – Очнись!
На краткий миг меня искушает желание спросить друга про камни дома. Мало ли, может, он о таких слышал. Но я пересиливаю себя. Марву не понять. Да и весь прошлый опыт доказывает: посланник всегда одинок. Никто не может ему помочь.
– А? Да все в порядке, Марв, – отвечаю я. – Просто задумался.
– Думать – дело опасное, – предупреждает он. – Никогда не знаешь, куда заведет. Лучше не думать вообще.
«Это точно», – соглашаюсь я в ответ.
Жаль, что у меня так не выходит. А что? Живешь себе припеваючи, и плевать на всех. И ведь такие люди счастливы, хотя их радость убогая и недоделанная. Прямо как у нашего друга Ричи: тебе все пофиг, и всем пофиг на тебя.
– Ты за меня, Марв, не волнуйся, – отрезаю я. – Как-нибудь справлюсь, не маленький.
А друга моего явно пробило на разговоры. Ибо он тут же задает вопрос:
– Слушай, а ты помнишь, я с девушкой встречался?
– Сьюзен, что ли?
Марв выговаривает – словно выписывает – ее полное имя:
– Сьюзен Бойд. – И тут же пожимает плечами: – Они же съехали. И Сьюзен мне вообще ничего не сказала. Не предупредила даже. Три года назад пропала. С концами… Я все думал об этом, думал. Чуть с ума не сошел.
Тут Марв говорит, словно мои мысли подслушал:
– Ричи бы вообще не морочился. Обозвал бы девку шлюхой, выпил пива и пошел, как всегда, к букмекеру. – Марв грустно улыбается и смотрит в пол. – И типа все дела.
Мне хочется поговорить с ним. Ну, про все. Расспросить о девушке. Любил ли он ее. Скучает ли по ней до сих пор.
Но мой язык остается за зубами. Я молчу. Насколько хорошо мы позволяем друг другу узнать себя?
Молчание затягивается, и я наконец беру на себя смелость его нарушить. Ломаю тишину – с хрустом, как ломают хлеб и раздают нуждающимся. Вот так и я выдаю другу вопрос.