Новогодние праздники я проводил в одиночестве, подолгу гуляя в парке, трезвый. С собой я брал из дома хлеб, сало, немного пшена и клал эти продукты в кое-где развешенные кормушки, подкармливая продрогших воробьев и синиц. Я знал, что буду существовать и дальше, за них же не был уверен. И, тем не менее, я завидовал им. Их было много, я был один.
Во время очередной прогулки я набрал номер Макса. Мы поздравили друг друга еще раз с новогодними праздниками, поспрашивали о планах на год, что принято строить всей нацией, как только заканчивается массовый десятидневный запой. Планов у меня не было. Он спросил про работу. У меня ее не было теперь тоже. К тому же, пришлось за неуплату съехать с комнаты. Оно и к лучшему.
А потом он заговорил о ней.
– Возьми себя в руки, Айк.
– Я пытаюсь.
– Брось пить и страдать херней, найди работу, которая будет интересна.
– Бля, чувак…
– Нет, дослушай. Мне сложно видеть тебя таким. Все наладится, поверь. Ты встретишь девушку лучше.
– Я никогда не встречу такую же.
– Встретишь. И, повторюсь, даже лучше.
– Что лучше, возможно, но такую, как она, никогда.
Деревья скорбно скрипели, вынужденно покачиваясь от ветра. На какое-то время мы оба замолчали. Разговор уперся в тупик.
– Не мне тебе следует звонить, друг, – первым нарушил молчание Макс.
– Но я не знаю, что говорить.
– Ошибаешься, друг, ты знаешь. Позвони ей. Сейчас, – не попрощавшись, он отключился.
Заебись слился. Нагнал мыслей. Хотя он был прав. Слова всегда были при мне. Я знал, что скажу, если вдруг встречу ее когда-нибудь на улице, в кафе, на «нашей» скамейке. Слова наверняка смешались бы среди потоков извинений и мольбы о прощении, на которое я и не надеялся рассчитывать. Но больше сдерживать их в себе я не мог. Наступил тот момент, когда пора было перестать ждать подачек судьбы в виде случайной встречи. Я хотел все поменять. Наивная вера в чудо, что можно попытаться начать все сначала, направила руку в карман.
Я вынул из потаенного отдела бумажника потрепавшийся листок с оставленным ее рукой номером. В действительности, я знал эти одиннадцать цифр наизусть. Я часто набирал их, но так и не решался прибавить к ним кнопку вызова. Дрожащими не от холода руками я набрал номер. Большой палец замер.
Может все это ошибка и все так, как и должно быть?
Значит, пусть так и будет.
Я подношу телефон к уху. Гудки. Ладони потеют. Сердце сжимается. Чувствую, как учащается пульс.
Сначала ты думаешь, что все хорошо и тебя вот-вот отпустит. Но потом приходит последняя трезвая мысль – все только начинается, после этого вагонетка резко срывается вниз навстречу всем девяти кругам бэд-трипных горок…
Я начинаю задыхаться. Я забываю, что хотел сказать. Поздно. Голос, который будил меня поутру, который шептал мне грязные словечки на ухо, пока мы занимались любовью, раздался из динамика.
– Алло…
ПАНИХИДА ПО ЮНОСТИ (?).docx.
Следующая часть.
Конструктор лего – мастурбация – секс/любовь
Впервые я увидел порно, когда мне только исполнилось двенадцать лет. Как сейчас помню: он, она, сиськи, вагина, член, подставленный рот – классика для неискушенных. Знакомство с кинематографом для взрослых явилось для меня очень сильным переживанием. Я никогда раньше не видел, как люди занимаются сексом, тем более на камеру. От возбуждения у меня горели даже уши. Я не знал, на что соглашаюсь, когда сын маминой подруги года на три старше меня предложил посмотреть «интересное видео». Я смотрел и чувствовал, как что-то новое, взрослое проникает в мою жизнь и вот-вот заиграет непонятно какого цвета красками. Я понял, что недавно подаренный конструктор лего, так и останется несобранным.
Мир секса, с которым мне раньше не приходилось сталкиваться, либо всячески избегать его из-за нежелания прощаться с детством, приоткрыл свои двери. И так уж было суждено, что первым, что из-за них показалось, было порно, которое, как правило, идет рука об руку с мастурбацией.
Придя в школу в сентябре, я заметил, что в глазах одноклассников появился намек на некую тайну. А в начале месяца, разговоры, которые раньше были в основном о компьютерных играх, фильмах и музыке резко поменяли свое содержание. Один из парней, по воле случая – мусульманин, на одной из перемен спросил остальных мальчиков, знаем ли мы, что такое дрочка. Мы не знали, некоторые лишь смутно догадывались. «Пойдемте в туалет», – предложил он. Мы всем стадом ринулись за ним.
Я никогда не видел обрезания раньше.
Мы стояли полукругом в школьном мужском туалете и пялились на его член.