– Ты встретил ее? – Макс нарушил молчание.
– Весь день всматривался в каждое женское лицо, что встречал… Безуспешно.
– Почему не позвонишь ей?
– Не думаю, что это будет иметь хоть какой-то смысл. Я перед ней безгранично виноват и не надеюсь на прощение. Давай не будем об этом.
Макс достал из пачки еще сигарету.
– Прошлое никогда нас не оставит, друг. Оно же нас и доконает.
Выпуская дым сквозь ноздри, он в несколько глубоких затяжек докурил сигарету до половины и протянул мне оставшуюся часть. После чего крепко приобнял за плечи. Я чувствовал, как Макс дрожит от осенней прохлады.
– Заглянешь ко мне вечером?
– Разумеется, спрашиваешь еще.
– Отлично. Буду ждать.
Попрощавшись, он уставший и пьяный закрыл за собой дверь и побрел до кровати. Тот факт, что вечером мы увидимся вновь, наполнял грядущий день смыслом от ожидания.
Через пару минут я, перешагивая через лежащих на полу и храпящих перегаром знакомых, нашел куртку и рюкзак, дошел до двери, аккуратно прикрыл ее за собой и отправился спешной походкой на вокзал.
Я шел и думал о том, какими маленькими хрупкими мальчиками, бреющимися раз в месяц, мы когда-то с ним были. Пытающимися урвать нужные крупицы из бесконечного потока информации. Мечтающие прочитать все написанные человечеством миллионы книг и понять хотя бы сотую их часть. Без конца строящие себе идеалы, принципы, взгляды, но в одночасье рушащие их, а затем строящие на их руинах новые. Мы хотели быть лучше всех, ни на кого не похожими. Мы на мир смотрели каждый через свои радужные окуляры. Но, прошли года, и мы неспеша стали выглядывать из-за них, до покраснения растирая расширенные в ужасе глаза. Ведь увидели, что те самые хрупкие мальчики покрылись трещинами, более того, облеплены с ног до головы огромными кусками грязи, избежать которых, видимо, не представлялось возможным. По уши в дерьме, дерьмом воняющие. Того и гляди, еще немного и задохнутся. И эту злую шутку над ними провернула жизнь, та, что преподнесла множество дорог, вот только позабыла расставить указатели. А была ли из этих дорог, всех в канавах и ухабах, хоть одна верная? Оставалась лишь надежда на то, что представится возможность отмыться.
Город медленно удалялся в окне электрички: дороги и тротуары, изрезавшие его, улицы, калейдоскопы неоновых вывесок, звезд и фонарей. Как ни крути, а мы все так же будем искать города, что станут декорациями одного из актов нашей жизни. Бежать из них, чтобы найти другие. И так до контрольной неизвестной точки на карте собственной географии.
Ты – город, научивший меня любить, жестоко показавший, как порой это больно, спасибо тебе.
Теперь прощай. Навсегда.
Когда я проснулся, поезд уже приближался к столице. Об этом нетрудно было догадаться по отсутствию в вагоне свободных мест и все плотнее заполняющихся людьми проходами между сиденьями. Покурить не представлялось возможным до самого вокзала.
Напротив сидела пожилая пара. Парень и девушка. На вид лет по семнадцать. Они слушали один плейер на двоих. Два наушника на четыре уха. Глядя на них, могло показаться, что они прожили вместе всю жизнь, проведя ее в разговорах, перебрав все знания мира. И больше им сказать друг другу нечего. Они слушали музыку и тупо молчали.
В какой-то момент в вагон зашла представительница железнодорожной филармонии и фальшиво затянула под гитару «Вальс-Бостон». Видимо, утро для нее было чересчур дерьмовым, и она спешила поделиться этим с остальными. Да и вряд ли оно могло быть другим, когда нет ни работы, ни таланта. Я прекрасно понимал, о чем она поет.
Я бросил беглый взгляд на пассажиров, вернее на их прекрасную половину. Не найдя радости для глаз, уткнулся в серые хрущевки за окном. Зима еще не успела начаться, а мысли уже жаждали лета. Терпеть не могу уродливые пуховики-доспехи.
Женщина с гитарой, извиняясь, проталкивалась через людей к следующему вагону, попутно задевая каждого второго декой. Из тамбура было слышно, как контролеры пытаются оштрафовать какого-то мужика за курение. Чем дальше контролеры продвигались по вагону, тем просторней становилось в нем. Транспортная компания вынуждает одних пробегать спринтом платформы, стараясь не переломать лодыжки и шеи, других – оплачивать проезд тех, кто рискует здоровьем в целях экономии. Слышал, что в одной европейской стране в пригородных поездах ввели в постоянную практику проводить лотерею по номерам билетов, как следствие – количество «зайцев» резко сократилось. Но это где-то в европейской стране. С доброй половиной пассажиров я отправился повторно слушать «Вальс-Бостон».