В этот момент я ненавидела Игната до боли во всем теле. Ненавидела так, как никогда и никого не ненавидела. Так, как никто и никогда никого не сможет ненавидеть. Ненавидела до ломки в суставах и до желания стать бесчувственным микроорганизмом. Стать бездушным камнем. Стать противной горкой пыли, которую сотрут с лица Земли раз и навсегда.
***</p>
<p>
Больше мы с Игнатом не разговаривали. Я не смотрела на него, не обращала на него внимания, и вообще не замечала. Я перестала принимать от него лекарства, еду, напитки. Я торчала у себя в комнате и, сжавшись в комок, просто лежала в постели, глядя в одну точку.
За мое лечение взялась мама. Перед этим жутко поругалась и с мужем, и с сыном. Я, конечно, не вслушивалась, но её крики были слышны даже в моей комнате. И я совсем не чувствовала себя виноватой за то, что она разругалась с семьей из-за меня. Да и не только она. Отец, судя по тому, как кричал после того, как она ушла ко мне, тоже поссорился с сыном. И я все равно не чувствовала себя виноватой. Во всем виноват был только один человек.
Сам же Игнат больше не пытался вернуть меня в свою комнату. Прекратил попытки лечить, полностью предоставив это дело матери. Как и я, засел у себя, и не показывал носа.
Не пытался помириться. Не пытался извиниться.
Да я бы и не простила.
Так и прошли следующие дни. И в понедельник я на учебу не вышла. Общее самочувствие, конечно, улучшилось. Спала температура, почти прошел насморк. Но вот бронхит покидать меня совсем не спешил, даже с теми лекарствами, что прописала мне врач.
И во вторник тоже.
В среду я так же никуда не пошла. А Игнат с утра, с сумкой в руках, ушел. Якобы на самолет обратно в Америку. Просто поставил родителей перед их уходом на работу перед фактом, что возвращается назад, и через пару часов покинул дом. А мама, как и отец, очень скупо пожелали хорошей дороги, и спокойно уехали на работу, даже не дожидаясь его ухода. За эти дни они так и не помирились.
А я... Я сидела под дверью, прислонившись затылком к дереву, и молча слушала их прощание, борясь сама с собой. А после ухода родителей оделась, вызвала такси, и вскоре тихо покинула квартиру, надеясь, что он ничего не заметил. Спустилась вниз, села в подъехавшую машину и, заплатив водителю заранее круглую сумму, проинструктировав о дальнейших действиях, откинулась на спинку сидения и стала наблюдать за машиной брата.
Он вышел через час. Погрузил сумку на соседнее место, сел за руль и поехал. И мы поехали следом.
Я не стала заходить следом за ним в онкологический диспансер. Просто запомнила адрес и попросила отвезти меня обратно. А дома вновь забралась в постель, свернулась калачиком и уставилась в одну точку.
Тишина угнетала. Давила со всех сторон. Пустота была и внутри, и в квартире. Родители оставили меня долечиваться с чистой совестью, а Игнат отправился лечиться сам...
В какой-то момент я просто села, пытаясь придумать, чем себя занять. Мой утомленный и измученный организм требовал каких-то действий, какого-то движения, мышления, хоть чего-нибудь... И я не придумала ничего лучше, чем отправиться в комнату брата.
Но и там было не менее пусто. Даже еще более пусто, чем во всей остальной квартире. Да еще и стены на меня давили, нагоняя ненужные воспоминания.
Прикусив губу, я обвела взглядом комнату. У меня было странное желание найти что-то, сама не знаю что. И, когда в поле зрения попал компьютер, я неуверенно помялась на месте, а после все же подошла и нажала на кнопку включения. Экран неторопливо замигал, показывая, что система загружается. И все бы хорошо... если бы мне не предложили ввести пароль. Я хмыкнула, и выключила компьютер. Откуда мне знать, какой у него пароль?!
Я устало плюхнулась на его кровать. Провела рукой по постели.
Сейчас я немного пришла в себя и старалась иначе посмотреть на сложившуюся ситуацию. На поступок Игната, его поведение.
Он ведь говорил, что терпит меня лишь потому, что убеждает самого себя, что я когда-нибудь приму наши отношения. Предупредил, что на грани. А я взяла и послала его. И он красиво так оставил меня в покое, как и обещал. Только что-то мне от этого не легче.
И вот теперь... Сидя на его кровати в его комнате... Когда он находился в больнице... После трех дней без него, без его попыток поговорить со мной, наладить отношения... После того, как я осознала, что такое стать свободной от него... Я понимала, что теперь мне больно не от его поступков, а от того, что он сдался, что больше не борется за меня. Понимала, что хочу вернуть его в свою жизнь. Чтобы было, как раньше. Но...
Я была слишком гордой, чтобы признаться в этом. И принять.
Со вздохом я поплелась обратно в свою комнату, раздумывая над тем, что сейчас чувствует Игнат. И что чувствовал все эти дни. И поняла, что совершенно не представляю, что творится все это время у него внутри.
А еще мне стало стыдно. Ведь из-за меня он поссорился с родителями, и они вот так холодно его спровадили... А ведь он отправился не в Америку, а в больницу, и ему нужна поддержка. А вместо этого он остался совсем один, в плохих отношениях со всеми членами своей семьи. Разве так должно быть?..
Я прикрыла глаза, чувствуя, что теперь мне больно за него. Больно от того, что... я сломала ему жизнь?..
Сделала глубокий вдох. Выдох. Взяла плед, и, укутавшись в него, удобно расположилась на подоконнике. Уткнулась лбом в стекло. Взгляд упал на качели. В груди все сдавило от воспоминаний.
Ведь и тогда, когда он пил и курил... В этом была виновата именно я. Из-за меня он сорвался.
Я прокручивала все события за последние пять лет и с отвращением к самой себе понимала, что именно я все это время ломала ему жизнь. А что, в сущности, сделал он? Да, лишил меня девственности. Да, сузил круг моего общения до одного себя. Три года получал то, что хотел... Три года, за которые он узнал обо мне то, что я никому не рассказывала. Потом еще два года отсутствовал. Позволил мне жить без него. А что я делала эти два года?.. Правильно, я продолжала жить им. Продолжала все время думать о нем. Ненавидеть его?.. А была ли это ненависть? Ведь я ненавидела его за то, что не могла забыть. То есть, по сути, повесила на него вину за собственные эмоции. Но ведь если бы он тогда не пришел, то я бы и не чувствовала всего этого, верно? Не была бы зависимой от него...
И теперь он вернулся. И что он сделал? Стал проявлять заботу, внимание. Ухаживал за мной, хотя мог бы и не делать этого, если учесть, сколько раз я его послала за последние полторы недели.