— И что за форс-мажор? Обязательно надо было меня с места сдергивать? Кофеек же остын…
Ее взор падает на койку. Точнее, на меня, представленную в комплекте с койкой.
Примерно три секунды абсолютной тишины.
А затем…
— Вашу ж мать!! — смачно и эмоционально выдает она.
Мысленно с ней соглашаюсь. Высказалась емко и по делу.
— Это и есть наш форс-мажор, — серьезно сообщает Такеши.
— Угу, — отзывается Майя, обалдело пялясь на меня.
Дежавю. Я им что, мускулистая крыска в аквариуме? Чего они так лупоглазят?
— Что? — огрызаюсь я.
Майя вздрагивает. По ходу дела, мой голос пугает ее еще сильнее.
— К-к-как? — Женщина оглядывается на Такеши.
И эта заика. Зачем таких в медицину пускают?
— Не имею ни малейшего понятия. — Парень разводит руками.
— Мама проснулась, — гордо заявляет Эли.
— Еще раз мяукнешь подобную пургу, и я тебя шлепну, — злобно рычу на мальчишку.
Мне страшно. Мне больно. В моем истощенном теле миллион дырок, и я вся в каких-то жидкостях. Ясное дело, мне не до сюсюканий с незнакомым сопляком.
Эли продолжает улыбаться. Я чувствую волны восхищения, направленные прямо на меня. Ощущение, будто он радуется каждому моему шевелению.
Отлично, сопляку угрозы нипочем. А вот Такеши мое заявление воспринимает серьезно и хватает за шкирку Эли уже обеими руками.
— Майя, что же ты так беспечно инструменты оставляешь? — цедит он сквозь зубы, имея в виду мой «ножичек».
— Так ведь тут ничего опасного… то есть живого… то есть… — Женщина смущенно покашливает. — В общем, оплошала, босс.
— Отключение от аппаратуры было произведено самостоятельно. — Такеши разжимает пальцы левой руки и косится на часы на запястье. — Думаю, более чем десять минут назад. Нужен первичный осмотр.
— Я? — Майя испуганно таращится на инструмент, который я направляю на нее.
— Да, полагаю, уместнее будет, если ты ее осмотришь. Правда, Лето? — Такеши прочищает горло и судорожно вдыхает. — Необходимо убедиться, что все в порядке. Хотя бы визуально.
— Лучше отправьте сообщение Сэмюэлю. Без него никаких осмотров.
Мое упрямство и недоверчивость имеют под собой основу. Все-таки это было не первое покушение на главу рода Люминэ. Кроме того, под ударом пару раз находились и я, и мой названый брат Вацлав. Сэмюэль уже давненько занимается деятельностью, которая не приводит в восторг как других Иммора, так и представителей верхушки людей. И имеет непростительную привычку слишком много на себя брать.
Так что лучше уж перебдеть.
— Майя отправит сообщение, как только осмотрит вас, — настаивает Такеши.
— А может, сам, а? — Майя, кажется, тоже не на шутку струхнула.
Надо же, я прямо чудовище какое-то.
— Никто ко мне не притронется, пока я не пойму, что угрозы нет.
— У нас указание следить за… состоянием вашего здоровья.
— Без подтверждения даже не суйтесь.
Эли шевелится.
— Я Люминэ. Я подтверждаю, — звонко восклицает он.
Сощуриваюсь. Как ни крути, а немногочисленных представителей рода Люминэ я знаю в лицо. Всех. И никаких Эли, маленьких вертлявых мальчишек, в их числе нет.
Да и на Иммора этот Эли если и смахивает, то лишь смазливой мордочкой да отдаленно беленькими волосюшками. А с глазами — беда. Глаза уж точно не как у Иммора.
— Не катит. — Кривлюсь, потому что загнутая нога вдруг решает обрести жизнь. И да, с растяжкой у меня все-таки беда. — Я тебя не знаю, малявка.
Улыбка Эли на мгновение пропадает, а затем его лицо снова начинает сиять.
— Покажи ей печатьку. — Он шлепает Такеши по пояснице. — Давай же!
— Ох, да, верно.
Такеши сбрасывает халат и закатывает рукав до предплечья. На его коже серебряное клеймо: полумесяц, собранный из миниатюрных молний, и вписанная в него ажурная буква «Л».
Знак рода Люминэ.
Главы родов порой помечают доверенных людей своими знаками. Редкое явление. Это и клеймо собственности, и знак защиты. Спорная ситуация. До сих пор не могу понять, позор это или великая честь.
Однако серебряным клеймом Люминэ мог пометить только глава рода — Сэмюэль. А раз он проставил знак на Такеши…
Перевожу взгляд на Майю. Та тоже сбрасывает халат и задирает рукав.
И на ней вижу знак Люминэ.
Доверенные лица?
Совсем не в духе Сэмюэля клеймить кого попало. Он вообще никогда печатью на моей памяти не пользовался.
— Пусть тебя осмотрят, мама. — Эли торжествует.