Самим словом «кит» первоначально именовались гладкие киты – гренландский и южный. Китобои в XVIII веке называли гренландского кита «настоящим китом».
Первыми из европейцев охотиться на китов начали баски, а также древние скандинавы. Это произошло не менее тысячи лет назад.
Разделка туши кита. Со старинного рисунка
Известно, что скандинавы, а позже и русские поморы, добывали китов практически тем же способом, что и эскимосы, вблизи побережий, разве что гарпуны имели со стальными наконечниками. В XVI веке поморские охотники промышляли китов у берегов Мурмана и добирались даже до Груманта, как они называли архипелаг Шпицберген.
В 1596 году голландец Виллем Баренц открыл Шпицберген для науки. Он обнаружил вблизи архипелага крупное скопление китов.
В то время считалось, что эта земля является частью Гренландии, поэтому найденных китов стали называть гренландскими. Западноевропейские китобои устремились в Арктику на «рыбные промыслы». Это были представители почти всех стран континента, не только англичане, голландцы, немцы и датчане, но даже французы и испанцы... В отдельные сезоны количество одновременно промышлявших у Шпицбергена кораблей китобоев доходило до тысячи. Каждый корабль мог добыть за сезон несколько китов.
Как раньше освещались города?
Европейцы убивали зверей со спускаемых с судов шлюпок даже на большом удалении от берега. К 1649 году массовая добыча у Шпицбергена перестала быть выгодной. Граница плавучих льдов по неизвестной причине отступила, за ней ушли основные китовые стада. Основной промысел сместился северо–западнее, к побережью Гренландии.
Постепенно эскимосы проиграли европейцам в состязании по добыче китов и вынуждены были перейти почти исключительно на промысел нерпы у лунок, составляя постоянную конкуренцию белому медведю. После 1717 года центр промысла китов сместился к западу от Гренландии. Там, в проливе Дэвиса, проводили зиму киты из моря Баффина, которое называлось тогда «северной водой».
После 1818 года китобои прошли в «северную воду» и в морях атлантической части Арктики исчезли последние «островки безопасности» для полярного кита.
На севере Тихого океана массовый китобойный промысел появился только в середине XIX века, однако технология добычи была уже достаточно совершенна. С 1854 по 1876 год только американские суда добыли у берегов Чукотки и Камчатки 200 тысяч гренландских китов.
Все это вовсе не означает, что полностью прекратился промысел в Баренцевом море. С крупного гренландского кита можно взять двести бочек, то есть 30 тонн, жира (рекорд – 36 тонн!). Один только этот приз делал прибыльным целый сезон безрезультатного плавания китобойного судна. Участь даже сильно поредевших стад, живших в доступности для европейских мореплавателей, была предрешена еще в XVII веке.
По полгода китобои могли бороздить полярные воды, напряженно вглядываясь в горизонт в надежде увидеть кита. Старинный клич, пароль китобоев во время драк в портовых тавернах: «Фонтан на горизонте!», означал во время плавания вступление в смертельную игру, хотя и с почти предрешенным исходом.
По фонтану опытный охотник легко определял, что за животное мелькает среди волн, даже на значительном расстоянии. Особой удачей всегда считалось найти спящего на воде кита, – тогда к нему можно было подойти на лодке на верный бросок гарпуна. Делалось это очень осторожно: все разговоры велись только жестами и шепотом, уключины смазывали маслом, чтобы не скрипели, а весла оборачивались чем–нибудь мягким.
«Фонтан на горизонте!»ч
Китобои в прежние века не имели достаточно мощных орудий, чтобы сразу поразить кита насмерть. После броска гарпуна с привязанным канатом испуганное животное ныряло, развивая при этом большую скорость и оставаясь под водой до сорока минут. Однако кит – не рыба и не может дышать под водой. Рано или поздно зверь всплывал, а на поверхности его каждый раз встречал новый гарпун...
Счастливые победители подтаскивали мертвое тело прямо к борту корабля и разгуливали по спине поверженного гиганта, снимая полосами с тела кита жир и вырубая китовый ус, а затем уплывали, бросая все остальное на волю волн и ветра.
Горящий китовый жир веками освещал разрастающиеся европейские города., а китовый ус выступал в качестве универсального материала, из которого изготавливалось почти все – от фруктовых ножей и женских корсетов до каретных рессор.
До сих пор не совсем понятно, каким чудом смогли уцелеть последние гренландские киты. С.М. Успенский высказывал предположение, что основную роль в этом сыграло появление керосина, который стало выгоднее использовать для освещения. Затем стали более доступными изделия из металлов, появились новые недорогие сплавы, а потом и пластмассы.
К моменту подписания международных соглашений о прекращении промышленного лова гренландского кита этих животных оставалось на Земле не более нескольких сотен. Сейчас их в общей сложности, видимо, свыше трех тысяч, но большая часть животных – это жители Восточной Арктики, зимующие в Беринговом море, а шпицбергенское и западно–гренландское стада восстанавливаются очень медленно. Охотиться на них сейчас разрешается только местному населению Чукотки и Аляски, но Арктика и без человека создает немалые трудности и опасности для своих обитателей.
Ластоногие обитатели высоких широт
Морские звери из отряда ластоногих, в отличие от китов, не утратили полностью своих связей с сухопутной средой, и хотя некоторые из них большую часть своей жизни проводят в море, для размножения они все же выходят на сушу.
По своему происхождению ластоногие не связаны с китами, а все черты сходства, например обтекаемая форма их тела и похожие по форме на плавники передние конечности, связаны с приспособлением к движению в воде.
Отряд ластоногих подразделяется на три семейства: ушастых тюленей, моржей и настоящих тюленей. Ушастые тюлени уходят на зиму из полярных вод и в Северном и в Южном полушариях. Среди настоящих тюленей есть виды, которые проводят в Арктике или Антарктике круглый год. Моржи обитают только в Арктике, причем некоторые стада остаются там зимовать.
«Зверь невиданный и вида диавольского»
Морж – это самый крупный после китов зверь Арктики. Крупные самцы достигают в длину почти четыре метра при весе зимой, когда на них много жира, почти до двух тонн. Американский зоолог Эллиот, обследовавший в конце XIX века острова Прибылова, обмерил самца моржа, который при длине в 3,6 метра оказался в обхвате целых 4,3 метра из–за невероятного количества жира.
Наиболее примечательные особенности моржа, пишет англичанин Р. Перри, это бивни и вибриссы – упругие, словно пластмассовые «усы» толщиной со спичку или стержень воронова пера; они растут из толстых, мясистых «подушек» на верхней губе и бывают длиннее всего по углам рта, где иногда достигают 10–12 сантиметров в длины. У моржа может быть до четырехсот таких вибрисс. Это замечательно чувствительный орган осязания, с помощью которого морж может находить свою пищу двустворчатых моллюсков (в просторечье их называют «ракушки») – даже в полной темноте или очень мутной воде.
С помощью бивней (они есть и у самцов, и у самок) морж выбирается на лед, проделывает в нем отверстия для дыхания, убивает и разделывает тюленей (некоторые моржи хищничают), атакует белых медведей и своих соперников–моржей, а также перепахивает дно, чтобы добыть моллюсков.
Латинское название семейства моржей «одобениды» переводится как «ходящие на зубах». Дело в том, что по европейским научным представлениям XVI века, которые можно найти в книге шведского географа того времени Олауса Магнуса, «они вздымаются с помощью своих зубов, словно с помощью лестницы, на самые вершины скал и там вкушают пресную воду на росистой траве и катаются по ней и потом снова спускаются к морю...».