Теперь к мраморным месторождениям проведены железные дороги, которые постепенно поднимаются к самым высоким отрогам Альп.
Белый цвет каррарского мрамора – это всего лишь одно его свойство. Есть и другие, не менее важные: чистота*, равномерная зернистость, способность к просвечиванию. И еще одна прекрасная черта этого знаменитого на весь мир камня – не давать трещин. Это делает его просто незаменимым материалом для скульптурных и архитектурных работ. Именно из этого мрамора высечена статуя Аполлона Бельведерского.
Лучший каррарский мрамор имеет еще и свое отдельное название – статуарио. Этот камень пропускает свет на глубину 3–4 сантиметра! Отчего этот мрамор так просвечивает? Может, оттого, что зерна его мелкие и располагаются равномерно? Минералоги, изучив строение и состав статуарио, разгадали эту загадку. Дело в том, что кристаллы кальцита, из которого этот камень состоит, ориентированы в одном направлении.
Мрамор – совсем не пористый материал. Если, например, капнуть на полированный мрамор немного чернил, они не оставят никакого следа.
Почти все свои изумительные скульптуры итальянский скульптор конца XV – начала XVI века Микеланджело создавал из каррарского мрамора: «ДавНд», знаменитая группа Пьета во Флоренции, фигуры в Соборе св. Петра в Риме и другие. П.П. Муратов в своей книге «Образы Италии» пишет: «... своего Давида Микеланджело целиком увидел в той мраморной глыбе, которая много лет праздно пролежала под аркадами лоджий Ланци. На работу ваятеля он смотрел лишь как на освобождение тех форм, какие скрыты в мраморе и какие было дано открыть гению. Так прозревал он внутреннюю жизнь всех вещей, дух, живущий в мертвой только с виду материи камня».
До открытия своих собственных месторождений мрамора наши скульпторы тоже пользовались каррарским мрамором. Знаменитый русский скульптор М.М. Антокольский создал из него замечательные скульптуры «Петр Великий» и «Иван Грозный».
Но нигде мрамор не применялся и не применяется так много, как в архитектуре. Древние народы строили из мраморных глыб целые храмы. Потом научились распиливать мрамор на тонкие, разной толщины пластины, и мрамор стали применять как облицовочный материал. Из мрамора выделывали колонны, лестницы, карнизы, балконы. Он оказался прекрасным материалом для столов, скамей, кресел, каминов и канделябров.
Старинный итальянский город Пиза внушает благоговейное удивление и восторг всякому, кто побывает на ее старинной площади, где высятся такие мраморные шедевры, как собор Баптистерий, наклонная башня и Кампо–Санто. Здесь ты чувствуешь сияющую душу мрамора. «Ты бываешь ослеплен светлыми мраморными зданиями, возвышающимися над поросшей зеленой травой, Пизанской площадью... Здесь можно забыть на время даже о самой архитектуре всех этих зданий, помня только о священной белизне их стен и свежей зелени окружающего их луга», – пишет П.П. Муратов.
Сейчас мрамор можно встретить в самом неожиданном месте и в неожиданном качестве. Например, в операционной, где стены и столы должны быть идеально чистыми; в кондитерском цеху, где изготовляют такие вкусные конфеты, как «Незнайка», «Мишка на Севере», «Красная шапочка», состоящие из нескольких слоев начинки. В цеху, где делают такие конфеты, стоят длинные мраморные столы. Это не случайно. Когда конфетные слои наложат друг на друга, они должны будут выстаиваться, а иначе конфета рассыплется. Мрамор очень хорошо вытягивает тепло из всех слоев и таким образом их скрепляет. Мрамор используют на кожевенных заводах, где кожу прокатывают при помощи больших мраморных валов.
И в прекрасных зданиях – соборах, дворцах – сияет прекрасная и возвышенная душа мрамора.
Декоративный мрамор в России впервые начали разрабатывать в Карелии, Приладожье и Тивдии – это Прионежье. Приладожский мрамор использовался в постройке Исаакиевского собора в Петербурге. Очень красив тивдийский розовый мрамор. В Русском музее в Санкт–Петербурге им отделан Розовый зал. Вот как описывает Розовый зал А.Е. Ферсман: «Зажигаются огни. Одна за другой убегают серые тени, яркие лучи заливают розовый пол... Плиты камня своим пестрым, затейливым рисунком улыбаются нам, кажется, что все недостатки, все жилки, трещинки, включения – все превращается в достоинства камня, который говорит что–то своим рисунком, то манит своей прозрачностью, то отбрасывает своей гордой фарфоровой поверхностью лучи света...»