— Неплохо, — удовлетворенно кивает Керк. И я должна признать, что они все вынесли мне вотум доверия. Даже замечание о том, что я немолодая женщина, не волнует меня. Ведь это сказал симпатичный парень, которому едва исполнилось восемнадцать.
Приятели Керка садятся за наш столик и начинают рассказывать забавные истории о съемках и не только. Я смеюсь и получаю удовольствие от происходящего, и несколько минут внезапно превращаются в целый вечер. Пару раз звоню домой, но никто не снимает трубку. Оставляю на автоответчике сообщение, что вернусь поздно. Но все равно задерживаюсь дольше, чем планировала, потому что, когда я прибегаю на вокзал, оказывается, что поезд до Хэдли-Фармз ушел всего сорок секунд назад.
— Подождите! — кричу я и бегу по платформе. Но поезд издает гудок и набирает ход. Они никого не ждут. Ни мужчин, ни женщин, пусть даже блондинок. Расстроенная, я возвращаюсь на почти пустую станцию. К этому часу остается открытым лишь кафе «Старбакс». Ну и ладно, я снова поем. Ведь сейчас субботний вечер, и следующий поезд придет только через час. Вот сколько придется ждать, чтобы потом ехать каких-то тридцать восемь минут!
Когда я наконец, добираюсь до дома, уже близится полночь. Я уставшая и взвинченная, но, как оказывается, не настолько, как Брэдфорд.
— Где ты была? — спрашивает он, опуская «Файнэншл таймс», едва я вхожу в спальню.
— В городе.
— Не много ли времени ушло на то, чтобы снять тридцатиминутное шоу?
— Мы с Керком зашли поесть. А потом я опоздала на этот дурацкий поезд. — Я слишком устала для того, чтобы придумать более достоверное объяснение.
— Куда вы зашли поесть?
— Какая разница? — резко спрашиваю я, недоумевая, зачем он злит меня. И понимаю, что на этот раз мы поменялись ролями. Брэдфорд не привык сидеть дома и ждать меня.
— Я просто поинтересовался, — говорит он. — Ты провела утро с Джеймсом и весь остаток дня с Керком. Я никого не забыл?
Надо же, мы не только поменялись ролями, но и Брэдфорд успел освоить новую!
— У меня было короткое свидание с человеком по имени Филипп, — говорю я, стараясь казаться беззаботной.
— Надеюсь, это шутка? — спрашивает мой жених, снова уставившись в газету. Вероятно, с фьючерсами на зерновые произошло нечто необычайное, если он не может оторваться от заголовков.
— Я действительно общалась с Филиппом, — говорю я, на этот раз раздражаясь сама. — Он парикмахер. И ты понял бы, что я имею в виду, если бы положил газету и взглянул на меня.
Брэдфорд так и поступает, но я ждала от него совсем другой реакции.
— Ты права, твои волосы… Что ты с собой сделала? — спрашивает он с несчастным видом. Очевидно, он не разделяет мнений «Великолепно!» или «Очень красиво!». И я не готова спрашивать, что он думает по поводу «немолодой женщины».
— Я сделала это для телешоу, — пытаюсь оправдаться я. — И сегодня вечером все, кроме тебя, сказали мне, что я выгляжу великолепно.
Брэдфорд пристально смотрит на меня.
— Телешоу. Керк. Джеймс. Филипп. Я не понимаю, Сара… Иногда мне кажется, что я тебя не знаю.
— Только потому, что я блондинка? — Я стараюсь не огорчаться. — Волосы отрастут. Ведь это по-прежнему я.
— Правда? Ты внезапно стала телезвездой, мотаешься по городу весь вечер. Женщина, в которую я влюбился, была простой преподавательницей искусства. Милой и веселой, и она любила меня.
— Я по-прежнему тебя люблю. Почему ты в этом сомневаешься?
Брэдфорд некоторое время молчит.
— Потому что в твоей жизни развивается все, кроме наших отношений. Если ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе, почему тогда не занимаешься организацией свадьбы?
Теперь и я не отказалась бы от «Файнэншл таймс», чтобы уткнуться в нее. Потому что мой жених, вероятно, прав. Меня пугает перспектива снова выйти замуж. Но я не могу признать этого и нападаю на него сама:
— Ты тоже мог бы этим заняться, черт возьми! Я не могу звонить флористам и выбирать скатерти. Я никогда не знаю, чего хочу.
— Когда мы говорим о том, что ты не знаешь, чего хочешь, думаю, мы подразумеваем не только скатерти, — парирует Брэдфорд. — Очень сложно следить за твоими мыслями. Сначала ты обвиняешь меня в том, что я слишком дружен с Мими. И вслед за этим здесь появляется Джеймс.
— Это была твоя идея, — говорю я. — Это ты считаешь, что мы должны общаться с нашими бывшими.
— А Керк? Как он вписывается в эту прелестную картину? — иронично вопрошает Брэдфорд. — Когда сидит в нашей джакузи?