— Да.
— Но, когда ты их оживишь, это будут лишь куклы?
— Не совсем, — напряженно отозвался Даниэль. — Крупицы личности остаются, она в костях и остатках ткани, как след чего-то былого. Поэтому приготовься, некоторые из них будут болтать.
— Ясно. — Голос прозвенел на высокой чистоте.
Они мертвы. Мертвы… Мертвые, но болтающие насильники и убийцы. Жесть…
Нет, так не пойдет, надо отвлечься.
Даниэль наклонился к одной из могил, туман в его ладонях заклубился, в этот раз приняв облик не маленького безобидного облачка, а целого мутного вихря, сначала заслонившего рыхлую землю, а потом без остатка увязшего в ее крупицах.
— Идем дальше. — Даниэль выпрямился, мазнул по мне взглядом, и я вновь заметила искры гнева. Они забрали мое дыхание, и, словно отражение некроманта, я тоже начала злиться. Сжав зубы, я как могла спокойно уточнила:
— Здесь безопасно разговаривать? Нас никто не подслушает?
— Нет. Кладбище — моя территория
Замечательно.
— Тогда я спрошу вновь: почему ты злишься на меня? — На мгновение голова опустела, но я живо собралась и жарко продолжила: — Я не хочу всю ночь об этом думать, а я буду. Мне казалось, мы стали ближе. Что вдруг изменилось?
Может быть, я идиотка, раз выясняю отношения в неподходящий момент, но когда момент вообще будет подходящим? Времени всегда не хватает, если это действительно меня тревожит, то лучше не откладывать на потом.
Даниэль молча закончил с очередной могилой и развернулся, желваки на его лице едва заметно ходили и не давали сохранить иллюзию полного хладнокровия.
Мертвяк тонул в наступившей тьме.
— Эмма. — Лефевр долго тянул согласную букву. Он словно пел мое имя, и оттого хотелось, чтобы некромант повторял его вновь и вновь, как заезженная пластинка. — Знак о предназначении беспокоит вновь? Из-за меня?
Вопрос ударил резко, сметая флер мечтательности, на мгновение поселившийся в моей голове. Видимо, я не смогла до конца скрыть дискомфорт, приносимый ожогом.
— Откуда ты… — и замолчала. Я попалась. Даниэль проверял меня, он не знал наверняка. — Нет, в этот раз не из-за тебя. Почти.
Челюсть Лефевра напряглась, на скулах вновь заходили желваки. Лицо некроманта стало рельефным, будто нарисованное прямыми хлесткими линиями карандаша на бумаге. Он сглотнул, и кадык на его шее дернулся.
Взбешен. И это впервые.
— Когда ты собиралась сказать, что ты иномирянка? — На секунду прикрыв глаза и не скрывая раздражения, спросил Даниэль.
— Не знаю, — отводя взгляд, откликнулась я. — Когда ты понял?
Ладони некроманта сжались в кулаки, в ночи я расслышала хруст костяшек.
— О чужой душе в теле предположения возникли практически сразу. Но понадобилось время, чтобы убедиться. — Гнев, прорывавшийся в его голосе, обескураживал. — Потом заметил другие странности и вчера догадался, в чем дело. Не просто заблудившаяся душа, а иномирянка с предназначением.
— Даниэль, я не могла рассказать. Сам знаешь… — Я не чувствовала вину. Я не была виновата. Но, несмотря ни на что, тоска навалилась на плечи, как тяжелое изодранное одеяло, что не согревало, а вызывало озноб от горькой реальности. — Только не после того «теплого» приема, что ты мне устроил.
— Я сожалею. Мои поступки меня не красят, — без тени веселья признал Лефевр. — Но проблема не в твоем молчании…
Он замолк внезапно, и в звенящей тишине ночь окрасилась тревожными нотками. Наши взгляды пересеклись.
— Какое у тебя предназначение?
Я громко сглотнула. Хватило мгновенья, чтобы принять решение рассказать правду.
— Я не уверена, но, возможно, знак имеет значение «правда». Горидас предполагает, что мне надо узнать причину смерти Конкордии. Но ему я полностью не доверяю, поэтому не уверена. — Обняв себя за плечи, я немного успокоилась.
— Можешь показать мне, — безэмоционально предложил Даниэль. — Я скажу точно.
— Я подумаю над этим, — откликнулась я, копируя бесстрастные интонации.
От ног Даниэля во все стороны пополз туман. В темноте он показался бордовым, почти сливающимся с землей, лишь иногда мерцавшие в глубине искры выдавали настоящий оттенок — красный с алыми всполохами.
— Что ты делаешь?
— Мы не можем терять время. Я помню положение могил, — небрежно отозвался парень, но затем тяжело добавил: — Значит… Ты вернешься?
Удар под дых. Расплата за мою легкомысленность. Нельзя было начинать то, что изначально обречено на крах. Я не задумывалась об этом в кабинете магистра, слегка тревожилась во время поцелуев на вечеринке, но теперь правда душила меня. И Даниэля тоже…