Он разжал мои запястья, развернулся и с силой пнул стул, который отлетел и ударился о противоположную стену.
Я направилась к выходу.
— Я пришлю назад одежду, которую ты мне купил. Мне от тебя ничего не нужно. Прощай, Сейя Коу, — сказала я напоследок.
В ответ из кухни послышался страшный грохот, ломающейся мебели.
Я вышла на свежий воздух и вздохнула полной грудью. Я свободна! Господи, я действительно свободна! Как же мне было хорошо! Если подумать, со мной случилось всё самое плохое, что могло случиться за этот семестр. Издевательства, подмоченная репутация, предательство любимого мужчины и подруги, разбитое сердце, в конце концов… Но мне было легко. Я избавилась от всего, что тянуло мою жизнь в ад. Я опустилась на дно, и прошла сквозь, чтобы вновь всплыть, возвращая себе власть над собственной жизнью!
— Госпожа… то есть мисс Бани, — позвал меня старческий голос.
Я повернула голову. На скамейке сидела старушка, которую я видела на кухне Сейи Коу, Марту.
— Могу я попросить вас присесть рядом? Я бы хотела поговорить с вами… я ждала вас…
Я хотела отказать, но любопытство пересилило желание поскорее убраться из этого злополучного элитного района, где всё было просто пропитано Сейей Коу. Я подошла к ней и села на скамейку.
— О чём вы хотели со мной поговорить, госпожа Марта? — спросила я.
— Просто Марта, — поправила она. — Я бы хотела попросить вас о помощи…
— Чем я могу вам помочь?
Марта вздохнула.
— Помогите мне уговорить господина Сейю встретиться с отцом. У него рак… Господин Коу скоро умрёт… и очень хочет встретиться с сыном…
— К сожалению, я не могу вам помочь в этом деле… У меня нет никакого влияния на Сейю.
— Зря вы так думаете. Господин Сейя очень вас любит. Вы — единственная, кто владеет его сердцем…
Я рассмеялась.
— Вы ошибаетесь, Марта. Я для него всего лишь подстилка. Он сам мне об этом сказал недавно. Ему не нужна любовь… ни моя, ни чья-либо еще…
Пожилая женщина покачала головой.
— Смею вас уверить, это далеко не так. Я видела, какими глазами мой мальчик смотрел на вас… Тем более, он говорил мне, что у него с недавних пор появилась любимая девушка похожая на Рапунцель.
Я с удивлением уставилась на Марту.
— Ничего не понимаю! Вы говорите, что Сейя любит меня, но он и его поступки говорят об обратном! Сейя чуть меня не изнасиловал, нанял каких-то отморозков, чтобы заставить сняться в позорном видео, для того чтобы склонить к сексуальной связи, а несколько минут назад заявил, что я всего лишь нужна для удовлетворения его сексуальных прихотей, не больше, не меньше. Разве это можно назвать любовью? По-моему это странно, вести себя подобным образом с любимой девушкой.
— Он весь в отца… — вздохнула Марта. — Вы, наверное, в курсе, что он единственный сын миллионера Рея Коу и известной оперной певицы Эвы Роуз?
— Да, мне это известно.
— Вот, посмотрите фото.
Марта достала небольшой медальон, внутри которого была фотография пары: темноволосый мужчина и красивая, рыжеволосая женщина с синими глазами, державшая на руках маленького ребёнка.
— Это…
— Это чета Коу, — пояснила Марта. — Господин Рей Коу без памяти любил свою жену. Она была для него всем… он боготворил и обожал её… Однако госпожа Эва вышла за него замуж исключительно ради его положения и денег. После рождения ребёнка их отношения испортились. Госпожа Эва грезила о славе и карьере в США, а господин Рей не одобрял этого. В общем, она оставила свою семью и перебралась заграницу. С тех пор господин Рей Коу стал медленно сходить с ума… Он не мог пережить предательства любимой женщины. В отместку он приложил всё своё влияние, чтобы уничтожить её карьеру. Господин Рей хотел вернуть её таким способом… и у него почти получилось. Госпожа Эва согласилась вернуться к нему, но она погибла в автокатастрофе, сев нетрезвой за руль. И тогда начался ад… ад для маленького господина Сейи… Отец вымещал на нём всю свою боль и чувство вины. Я как могла, прятала и защищала мальчика, но что я, прислуга, могла поделать? Когда господину Сейе исполнилось пятнадцать, он решил уйти из дома. Я помогла организовать его побег и помогала прятаться от ищеек отца. Позднее господин Сейя через суд избавился от его опеки.
— Это всё, конечно, печально, но причём здесь я?