— Ах, так! — воскликнул он, грубо выругавшись. — Ну-ка, ребята, возьмите его за ноги и швырните в воду. Поворачивайтесь.
Команда, удивленно молчавшая, приблизилась, и два молодца, схватив меня, потащили к скале. Я мысленно поздравил себя с успехом моего плана, потому что знал, что, очутившись в море, благополучно доплыву до пещеры, где меня с нетерпением ожидали Джек и Петеркин. Но мои надежды рухнули, когда я услышал громкий окрик капитана: «Подождите, ребята, мы еще его помучаем, прежде чем отдать на съедение акулам. Тащите его в лодку. Поторапливайтесь, разгуливается ветер».
Команда немедленно поволокла меня и, поспешно спустившись со скалы, швырнула на самое дно лодки, где я в течение нескольких секунд пролежал без памяти.
Очнувшись, я с трудом поднялся на локте и увидел, что мы уже вне кораллового рифа и подходим к шхуне. Не успел я оглядеться, как почувствовал грубый толчок ногой в бок, а резкий голос приказал мне лезть на борт шхуны. Я встал и с трудом взобрался наверх. Спустя некоторое время лодку подняли на палубу, и судно, подгоняемое свежим ветром, вышло в открытый океан, оставив далеко за собой Коралловый остров.
Команда, занятая работой по уборке шхуны, мало обращала на меня внимания, так что я мог свободно наблюдать за ними, знакомиться со шхуной, на которую попал так неудачно. Внутри она больше походила на торговое судно, чем на разбойничью шхуну. Я был поражен чистотой и порядком, царившими повсюду. Палубы, чисто вымытые, блестели. Мачты, выструганные и отполированные, были выкрашены в черный цвет. Белые паруса красиво вздувались от сильного ветра. Короче говоря, убранству шхуны могли позавидовать капитаны любого флота. Лодка, поднятая наверх, показалась мне непропорционально большой, но посчитав количество человек команды, я понял, что на случай какого-нибудь происшествия вся команда, состоящая из сорока человек, могла бы свободно поместиться в ней.
Познакомившись со всем, что меня окружало, я стал думать о своих приятелях. На душе было грустно, слезы, помимо воли, катились из глаз.
— Что ты хнычешь, упрямый щенок? — раздался низкий голос капитана, подошедшего ко мне и залепившего мне такую пощечину, что я едва удержался на ногах.
— Я не разрешаю реветь на своем корабле. Прекратить рев немедленно, или получишь от меня порцию, тогда будет, от чего выть.
Кровь бросилась мне в голову от этого грубого и жестокого обращения, но я знал, что всякое выражение недовольства только ухудшит мое положение, поэтому молча вытащил носовой платок и вытер глаза.
— А я думал, что ты крепче сколочен! — раздраженно продолжал капитан. — Я предпочитаю иметь бешеного бульдога на своем судне, чем слезливого щенка. Я тебя выучу или отправлю к акулам. Марш вниз, и оставаться там, пока не позову.
Когда я послушно пошел вдоль палубы, мои глаза случайно заметили небольшой бочонок, стоящий рядом с главной мачтой. На нем было написано: «порох». Я сразу сообразил, что так как мы идем против ветра, — все брошенное в воду поплывет по направлению к рифу Кораллового острова. Я так же быстро вспомнил, что у моих приятелей имеется пистолет. Без колебания схватив бочонок с палубы, я швырнул его в море. Крик изумления вырвался у капитана и команды, видевшей то, что я сделал.
Подойдя ко мне вплотную и повторяя невероятные ругательства, капитан, подняв руку для удара, заорал:
— Мальчишка, щенок, что это значит?!
— Если вы опустите руку, — громко произнес я, чувствуя, как кровь стучит у меня в висках, — я объясню вам. Пока вы этого не сделаете, вы не услышите от меня ни одного слова. Я буду нем!
Капитан отступил назад, продолжая смотреть на меня удивленными глазами.
— Итак, я бросил этот бочонок в воду в надежде, что волны и ветер вынесут его на Коралловый остров моим приятелям, у которых есть пистолет, но нет пороха. Я надеюсь, что они скоро получат его, и только жалею о том, что бочонок так мал. Больше того, вы сказали о своем предположении, что я лучше сколочен. Я не знаю, как я сколочен, мне никогда не приходилось особенно много думать на эту тему, но я твердо уверен, что как бы я сколочен ни был, вам меня сломать не удастся!
К моему удивлению, капитан, вместо того, чтобы разразиться громом ругательств по моему адресу, улыбнулся, положил пистолет за кушак и, повернувшись на каблуках, быстро пошел по палубе. Я спустился вниз.
Там, вместо грубого обращения, которого я ожидал, команда встретила меня веселым смехом, а один из них, поглаживая меня по спине, сказал:
— Молодец парняга, я вижу — ты пострел. Погоди-ка, что еще из тебя выйдет? Билль был как раз таким же, как ты, а сейчас он самый большой головорез из всех нас.
Человек, которого называли Биллем, сидел около меня за обедом, и я не мог понять, почему он все время мрачно молчал. Он отвечал небрежно на заданные ему вопросы, но сам не начинал разговора ни с кем. Отличался от остальных Билль своим ростом, так как был чуть ниже самого капитана.
Весь остаток дня после обеда я был предоставлен самому себе, и только когда уже стемнело, один из матросов, стоящий на вахте, позвал меня, сказав, что меня требует капитан. Я немедленно встал и последовал за ним.
Маленькая серебряная лампа бросала мягкий свет на каюту капитана. Это была небольшая комнатка, просто, но уютно обставленная. Сидя на складном стуле перед столом, капитан был погружен в исследование карты Тихого океана. Когда я вошел, он поднял голову и мягким голосом предложил мне сесть, указывая на стул, стоящий рядом с ним. Сам он встал со своего места и, подойдя к дивану в другом конце каюты, растянулся на нем…
— Мальчик! — сказал он, глядя мне прямо в лицо. — Как тебя зовут?
— Ральф Скиталец! — ответил я.
— Откуда ты и как попал на остров? Сколько у тебя там было товарищей? Отвечай мне, да смотри не лги.
— Я никогда не лгу! — уверенно возразил я.
Капитан выслушал меня с холодной улыбкой и приказал мне отвечать на вопросы.
Я рассказал ему все приключения с того самого дня, когда я и мои товарищи впервые отплыли от родных берегов, до его визита на остров, конечно, не упомянув даже намеком о Бриллиантовой пещере. Когда я кончил, он несколько минут молчал, затем посмотрел на меня и сказал:
— Мальчик, я верю тебе!
Меня удивило это замечание, потому что я никак не мог себе представить, почему бы ему мне не верить. Однако на это я ему ничего не ответил.
— А почему, — продолжал капитан, — ты думаешь, что эта шхуна принадлежит пиратам?
— Черный флаг убедил меня в том, что вы пираты, а если нужны какие-нибудь дальнейшие доказательства, так я получил их полностью, испытав на себе все жестокости вашего обращения.
Слушая меня, капитан нахмурился, но, стараясь скрыть свой гнев, он продолжал:
— Мальчик, ты слишком храбр. Я признаю то, что мы довольно резко с тобой обошлись, но это произошло только потому, что ты заставил нас потерять много времени. Что касается черного флага, это простая шутка, к которой прибегают мои ребята для того, чтобы иногда попугать людей. Это только шутка, не причиняющая никакого вреда. Я не пират, мальчик, а обыкновенный купец, правда, немного грубый, но в море иначе нельзя, в этом море, где так много пиратов, да и на суше немало всяких чернокожих мерзавцев.
Я торгую сандаловым деревом, приобретая его на одном из островов у дикарей. Если ты будешь хорошо вести себя, я возьму тебя с собой и сделаю участником всех моих коммерческих дел. Видишь ли, мне нужен честный парень, такой, как ты, который будет стеречь мою каюту и наблюдать за погрузкой. Так вот, хочешь ли ты стать торговцем сандаловым деревом?
Меня поразили объяснения, данные капитаном, и вместе с тем я почувствовал облегчение, узнав, что судно не пиратское.
— Если все, что вы говорите, правда, так почему же вы против моей воли сняли меня с острова, а сейчас не отпускаете обратно?
Капитан ответил, улыбаясь:
— Я был раздражен, когда взял тебя в плен, а теперь жалею об этом. Сейчас я даже с радостью отвез бы тебя обратно, но мы слишком далеко от Кораллового острова. Взгляни, вот видишь на карте, где расположен остров, а здесь, в этой точке, лежащей не меньше чем на шестьдесят миль южнее его, находимся мы. Это было бы несправедливо в отношении моих людей задерживаться дольше. Ведь все они заинтересованы в торговле.