– А если папа найдет меня? Если выгонит из семьи?
– Я уйду вместе с тобой.
– Эмиль…
Он похлопал меня по плечу и широко улыбнулся своей невероятной улыбкой, от которой все девчонки школы – а теперь уже наверняка и университета – сходили с ума.
– Не парься, сестренка, выплывем.
– Эмиль! – послышался за дверью голос отца, а мой брат закатил глаза.
– Я пошел на каторгу.
– В смысле? – улыбнулась я, глядя на то, как брат поднимается с кресла.
– Очередная беседа отца с сыном.
– Держись, – ответила я.
– Кстати, не звонил? – спросил Эмиль у самой двери. Мы оба понимали, о ком он спрашивает, и я качнула головой.
– Нет.
– Ну, оно и к лучшему.
– Согласна с тобой.
Как только брат, послав мне воздушный поцелуй, покинул мою комнату, я снова опустила взгляд на медицинский справочник, но ни одно слово, по которому скользил взгляд, не задерживалось в голове. Мне приходилось снова и снова перечитывать предложения, чтобы хоть как-то уловить смысл написанного. Дверь в комнату снова приоткрылась, и теперь в кресло, в котором сидел Эмиль, присела мама.
– Как ты, дочка?
– Все хорошо, – ответила я с улыбкой. – А ты?
– Я тоже.
– Как Карим?
– Назначенное тобой лечение подтвердил педиатр. Температура снизилась, и малыш наконец уснул.
– Но сироп все равно надо давать по часам, независимо от температуры.
– Хорошо, буду контролировать.
– Ночью я побуду с ним.
– Тебе рано утром на работу.
– Не страшно. Я буду спать рядом, заведу себе будильники, чтобы давать лекарство, и буду снова ложиться. Тебе нужно отдохнуть, ты уже второй день возишься с ним без сна и отдыха.
Мама улыбнулась.
– Такова материнская доля.
– Но если ты можешь переложить часть ответственности на чужие плечи, то почему бы не сделать этого?
– Ты поймешь, когда сама станешь матерью. Пока твой ребенок болеет, ты все равно не сможешь нормально уснуть. Так какая разница, где балансировать на грани сна и реальности – в своей постели или в детской спальне? Там мне будет даже спокойнее, потому что я буду слышать его дыхание.
Я кивнула. Даже не имея своих детей, я понимала, о чем она говорит. Потому что, когда болел любой из братьев, мне хотелось быть с ними рядом.
– Как у тебя с работой? – спросила мама.
– Все хорошо. Мне очень нравится больница и коллектив. Уже привыкла к ним ко всем.
– Папа хочет перевести тебя в новую больницу.
– В каком смысле? – нахмурилась я.
Мама отвела взгляд и поправила тонкую ткань своего платья.
– Говорит, в другой больнице тебе будет лучше. Это частная клиника, одна из сети, которая принадлежит семье Касима.
Я нахмурилась сильнее.
– Я еще не вышла за него замуж, а он уже пытается решить за меня?
– Не кипятись, дочка. Отец с Касимом хотят как лучше. Там ты будешь под надежной защитой.
– От кого, мама? – в моем голосе сквозило отчаяние, пока я смотрела в глаза своей мамы. – Мне не грозит опасность, за мной не гонится маньяк, я не балансирую на грани жизни и смерти! От кого они хотят меня защищать?
– Тише, не так громко.
– Мама, он просто пытается посадить меня на поводок, – понизив голос, произнесла я. – Задушить мою самостоятельность.
– Не говори так. Из того, что я услышала от папы, Касим очень внимательный и уважительно относится к твоей профессии. Сказал, что после свадьбы ты вольна продолжить работать.
– Ну спасибо ему за такое одолжение. Я просто в восторге.
– Алсу, – мягко произнесла мама.
– Мамочка, это пытка: жить и знать, что за тебя все решили. Что тебе на шею накинули удавку и контролируют, насколько туго ее затягивать.