Да, его твари рождались не без помощи магии тёмных. Да, они не были сродни ни одному из миров. Это было нечто новое, слияние, симбиоз тёмных и светлых сил. Но то была прекрасная возможность, возможность противостоять тьме, её же оружием! Как много жизней удалось бы сохранить, сколько планет не превратились бы в унылые, мёртвые пустыни? Не счесть. А светлые решили, что невозможно, недопустимо использовать магию творения тёмных, это не станет спасением их мира, лишь приведёт к скорейшей его гибели. Идиоты.
И началась война. Самая долгая и кровопролитная, за всю историю человечества. Ведь волшебник не хотел умирать. А твари его были сильны. Маги сумели до конца оценить их великолепную эффективность на поле боя. Нужны были как минимум два природника, под охраной дюжины опытных воинов, что бы без потерь одолеть одного аллеорха. А ведь тварей были тысячи. Аллр помнил то время, когда в осаде стоял сам Тилон, столица даже не государства, а целой планеты! Тогда казалось - ещё немного, ещё пара месяцев, и удастся взять город штурмом, разрушить белокаменные стены и, прорвавшись в крепость, запечатать единственный портал. Тогда казалось - нет в мире силы, что способна остановить его тварей, и армию приспешников.
Помогли гномы. Никто не мог ожидать, что они сами, без просьб о поддержке, придут на выручку молодому императору. Никто не рассчитывал на такую помощь. Но они пришли. По девять хиртов с каждой планеты, их набралось более двухсот тысяч. Такой армии светлый мир ещё не видел. И что это была за армия! Невосприимчивые к воздействию магии, гномы великолепно держали строй в хирте, шли вперёд медленно, но с упорством, не считаясь с потерями. Молчаливо, угрюмо, надёжно.
Аллеора вновь, пусть ценой громадных потерь, отбросили в его земли, к родным скалам. Армия аллеорхов таяла, как последний весенний снег под тёплыми лучами Солена. Он не успевал творить новых тварей. Не получалось создать более десятка за день, ведь и других хлопот было вдоволь. А гибли они сотнями. Через три года земли Аллеора, из которых маги медленно, по капле, выпили все силы, превратились в безжизненную пустыню. Теперь уже светлые армии стояли у родных скал, добивали жалкие остатки армий волшебника, изнуряли его долгой осадой.
Он знал, что обречён. Знал с того самого момента, как появились гномы. Но сражался, яростно, отчаянно цеплялся за жизнь - единственную драгоценность, которой стоит дорожить в этом мире. Ещё через год с Аллеором не осталось никого. Ни единой живой души, что способна поддержать в тяжёлую минуту. Только твари, бездушные преданные твари были с ним. И начались долгие месяцы одиночества, в ожидании исхода, в ожидании неминуемой, как казалось, смерти.
Аллеор нашёл выход. Уйти, скрыться навеки из родного мира, принять тёмную сторону силы, дать ей поглотить себя без остатка. Какая разница? Он давно уже воюет против всего света. Давно уже отринул все принципы, устои, и попрал сами основы бытия в этой, уже чуждой ему части вселенной. Осталось согласиться с таким решением, быть внутренне готовым принять новую, неизвестную пока сущность тёмного. Это необходимо, что бы не сойти с ума, не стать безвольной куклой, лишённой здравого смысла и воли. Тогда он сможет уйти, стать в другом мире хоть кем-то, пусть низшей тварью, пусть простым смертным, но - сохранить самую суть. Себя. Свою жизнь. Прошло много месяцев терзаний и надежд, прежде чем он ушёл, отринул светлый мир, отрешился от него, стал чуждым здесь существом. Он ушёл.
Появление Аллеорха на одной из планет тёмного мира не прошло незамеченным. Толпа разномастных тварей, окруживших его на торговой площади, уже готова была растерзать, порвать человека на части, когда он начал изменяться, принял свой новый облик. Они падали, падали на колени, гнули свои спины перед пришельцем после его обращения. Демон, старшая тварь, в которую перевоплотилась сущность Аллеора, был ужасен и силён. Он стал опорой их планеты, некогда отсталой Цири, стал их властелином. Взял себе новое имя, как было должно. Аллр. Теперь его величали Аллр.
Со времён сотворения миров то был второй случай, когда человек принимал сторону тьмы. Твари воспринимали это, как хороший знак, несущий в себе новые беды миру светлых. Так оно и было.
Колония
Дни тянулись, как тягучий, терпкий кисель из дешёвых ягод лагицы, который варила жена старосты. Жизнь приобрела размеренный и спокойный ритм. Уже несколько месяцев я сидел в ущелье нашей общины, немного успокоившись от стремительно развивающихся событий первых дней моего прибывания в этой огромной, но всё же тюрьме. Нельзя сказать, что всё в этой жизни было так гладко, проблем хватало. Мной постоянно интересовалась стража, а через них и Кхорг. Ктати, о Кхорге, - Мудрого этот чернокнижик порешил из-за тяги к знаниям, а точнее - от желания заполучить труды Феолия, могилку которого я созерцал каждый день во время тренировок с мечами, на вершине своего утёса. Помните, я рассказывал о книгах с весёлыми буковками, водящими хороводы по страницам? Так вот, все они были написаны почившим в бозе стариканом. А большого влияния, как оказалось, Кхорг в колонии не имел, и слава богу. Об этом мне рассказал сын кузнеца, Хирт, - тот самый парень, который заслужил парочку физических замечаний от своего папаши, за рассыпаное зерно в день моего прибытия. К слову, надо будет зайти к нему сегодня. Хирт разведал для меня, что Кхорг почувствовал гибель Аллеорха и рассказал об этом страже, пытаясь выгадать что-то для себя. Уж не знаю, что.