Сознание едва удерживалось истерзанным мозгом. Сил почти не оставалось, да что там почти… Их не было вовсе. Он не поддался Мареву. За это Марево его убивало. Да, всё честно: такова плата. Хочешь пожить — отдай мозг. Как многие до него. Ходи, живой труп, деревянная игрушка, тупоголовый зомби… Ходи, но не живи. Пока не сожрут собаки, пока не сгоришь в Жарке… А он хотел жить. Зона спасла его — он это знал тоже. Спасла. Он это чувствовал. Она оставила ему жизнь, она несла его на руках там, где своих сил уже не было. Она знала, что он пришёл не из-за себя. Он пришёл не набивать мошну, не рвать зубами добычу, не отнимать и не предавать. Можно сказать, что его здесь не было — была лишь мысль, одно желание, одна цель: Настя. Настя должна жить… Они унизили её, отняли счастье, отняли их общее счастье… Они отняли самое дорогое, что было у него — у Сани Мёртвого… Нет, он не собирался мстить. Ещё неделю назад — да, он разорвал бы любого, кто сотворил бы такое. Кто поднял бы руку на его Настеньку. Теперь — нет. Теперь он жаждал одного: вернуть её. Вернуть к жизни… К настоящей жизни. Зона должна была взять его. А взяла её… Ошиблась Зона. Ошиблась… И ошибку эту нужно исправить. И он её исправит. Ему нужно дойти. Теперь. А потом — он вернётся. Вернётся сюда. Не для того, чтобы тут жить…
Этого чернявого вроде называли как-то… Жарко как-то звали, а вот как именно… Может, и неважно это теперь, но он чувствовал, что вспомнить нужно. Нужно, потому что он был виновен. Он и тот… Белый. Белого он помнил — только и его называли как-то по-другому. Он вспомнит. Тоже вспомнит… Когда будет нужно. Здоровая сволочь, этот «жаркий». Прёт, как трактор… Ничего, вот они уже выбрались из Марева. Сила придёт. Когда будет нужно.
Он помнит. Он всё помнит. Он помнит, как нашёл истерзанную, невменяемую, раздетую Настю там, у самого устья Бисова Яра. Он помнил, как сам сошёл с ума, как кровавые круги застлали глаза, как он орал во весь голос проклятия всем, кто сотворил такое с его счастьем… Как он тащил деревянное, синее тело… Как пытался дозваться, докричаться до потухших глаз, увидеть хоть какой-то живой огонёк… Как старался не смотреть на изорванные проволокой руки… Он и на свои-то руки смотреть не мог ещё долго-долго — всё казалось, что они жуткого бурого цвета — цвета высохшей крови… Настиной крови.
Не нужно вспоминать, не нужно… Иначе не дотащит его «чёрный». А так и ляжет здесь, с развороченным дробью черепом. А нужно добраться… Несмотря ни на что, нужно дойти. И он дойдёт. Не ради себя. Ради Насти.
Африка почувствовал, как окончательно обмякло тело, висевшее у него за спиной. Убралась с шеи и холодная сталь дробовика. Не полностью убралась, но спряталось где-то чуть выше лопатки. Отчего-то сильно зачесался затылок, заранее предвкушая неприятную встречу с дробью… Хитрит чего-то Отморозок. Не так он прост, как кажется. Чувствует, собака, что ситуация у него — стрёмная. Страхуется… Правильно страхуется. Со Шванном дела иметь — нужно держать ушко востро. И то — не каждому это помогает…
Блондин, как и положено, встречал чуть поодаль от обрыва, со стволом наготове. Он заметил Жжёного давно, и теперь терпеливо ожидал, пока Африка с его странным грузом приблизится поближе. Жжёный подал знак — всё нормально. Мало ли что — лучше не нервировать ни своих напарников, ни отмороженного. Блондин что-то бухтел в переговорник, но Африка не стал отвечать — и так всё видно. Только указал жестом — мол, подойди ближе.
Блондин не спешил. Его настораживала сама обстановка — Африка с полутрупом на спине.
— Помоги снять…
Блондин перехватил поудобнее свой HК G36, опустив его дулом вниз, но держа ладонь вблизи спускового курка, и неторопливо обогнул Африку с тыла.
Жжёный присел, и Блондин ловким движением перехватил обмякшее тело Отморозка, опустив его на землю.
— Где комбез? И арт где? — коротко спросил Блондин, обращаясь не то к Африке, не то к приходящему в себя Отморозку.
— Комбеза не было… Снял, видать… А арт… У него… На поясе.
— Снимай… — слабо подал голос Отморозок, указывая на поясницу, где крепился крепкий широкий ремень.
Блондин быстро смотрел пояс, перевернул Отморозка на бок — контейнера не было. Ремешки, где должен был крепиться ящик, болтались не застёгнутыми.
— Где? — громче спросил Блондин.
Африка, только что тяжко опустившийся на траву, тотчас же вскочил на ноги и подошёл к Отморозку. Они подняли тяжёлое размякшее тело, осмотрели пояс. Контейнера не было.
— Что… Посеял?.. — издевательски прошептал Отморозок, едва разлепляя губы: — Не… хрен было ящик рвать…
Блондин чужим, нехорошим голосом прорычал: