Так же феноменальным умением Сани была способность перепить любого завсегдатая «Ротонды». Гуга всегда восхищался возможностями железной глотки Отморозка. И даже бесплатно «проставлял» Саньке, как лучшей рекламе его заведения. Сторонние сталки, видевшие Саню впервые, частенько попадали в неприятные истории, пытаясь поглумится над прикольным алкашом. Зачастую кончалось подобное сильно повреждёнными физиономиями, а для любителей выпить «на спор» — практически смертельными алкогольными отравлениями. Для нас же, тех, кто знал Саньку поближе, первым чувством была острая жалость к этому парню. Сильный, решительный и душевный человек пропадал, спиваясь, как обычный алконавт.
А потом случилось чудо. Отморозок бросил пить. В это не верил никто! Как? Отмороженный Саня, которого в последнее время всё больше кликали «Конченым», вдруг да охладел к водке? А это оказалось истинной правдой. И причиной невиданного перерождения была…
Её звали Настей. Не казалась она нам красавицей, но было в этой застенчивой, неторопливой девчонке нечто, что сразу выделил Санька. Нашёл — и больше не смог расстаться со своей суженой. И вот диво: случилась у них любовь взаимная, редкая по своей тихой красе. А Настёна расцвела — и превратилась из невзрачной полноватой девочки в пригожую девушку, с цветущими тёплыми глазами…
Тотчас всякие грубые деревенские шуточки в её сторону прекратились, как по волшебству. Весь посёлок знал: это Санькина дивчина. А Санька… А Санька Отморозок за Настю любому бошку оторвёт. И не только бошку…
Санька «летал». Увидев его как-то после очередной ходки, я не мог поверить глазам: Отморозок аж светился от счастья.
— Привет, бродяга! Смотри, отощал… Не кормит Зона, да? А? Как Олька? Не-а, ищи Крамара или Сытого. Я «завязал». Да там вроде твои собрались… Ну, давай…
Я стоял, пытаясь понять, что случилось с бывшим конченым раздолбаем. Пояснил это Гуга за бокальчиком тёмного «Мельника»:
— Так втюрился он по уши… В нашу, местную. Ну, дай Бог… Хороший же парняга… Правда, мне теперь доход поубавился, да хрен с ним… Переживу.
И вот я опять вижу иного Саньку. И опять у него другое прозвище. И прозвище это мне совсем не нравится. Нехорошее это имя для живого человека — Мёртвый…
— Гуга, не тяни… Что с ним?
— Значит, и ты ни хрена не знаешь? Ну, слушай.
И Гуга начал свой рассказ.
Прибыли как-то в Хвою ребятки мутные. Здесь таких, впрочем, было навалом — но эти были особенными. Местные сразу их оценили и, оценивши, держались подальше.
Вновь прибывшие вели себя уверенно и даже нагло. Оккупировали «Ротонду», и Гуге ничего не оставалось, как подносить бокальчики этим далеко не милым его сердцу ребятишкам. На обычных бродяг непрошенные гости похожи не были. На пену околозоновскую — вроде разных там мародёров, бандюков да барыг — тоже. Слишком уж серьёзные ребятки. И по снаряге видать — не «зелёные». Только и не сталкеры это вовсе. В общем, Бог их разберёт… Но внушали они Гуге, человеку вовсе не боязливому, некоторый страх.
С тех пор, как появились в посёлке «весёлые ребята», как метко окрестили местные прибывших, дела у Гуги пошли худо. Местные «Ротонду» стали обходить стороной, ибо никому не хотелось нарваться на жутковатых резких парней, которые, по всей видимости, не опасались на данной территории никого и ничего. Главный из них, чернявый молодой мужик с очень нехорошим, пронзительным взглядом, и вовсе внушал жителям натуральный ужас. Вроде и не творили «весёлые ребятки» ничего такого, не устраивали погромы и не били морды местным мужикам, но… Но встречаться с ними никто не желал.
Залётные сталкеры, заходя в «Ротонду», быстро понимали, что к чему, и старались слинять пошустрее. К непонятливым подсаживался чернявый, заводил задушевную беседу и, буквально через несколько минут даже у самых упёртых возникало нестерпимое желание оказаться от этого места подальше. Потому что от каждого из группки, а особенно от её главаря ощутимо тянуло смертью.