— Ира!
Его голос раздается откуда-то из темноты. Голос, на который хочется идти. Но она не пойдёт. Потому что никому нельзя верить.
— Ира! Господи… Ира!
Она вздохнула глубоко, до боли в груди, и открыла глаза перед настоящим. Небо, бессмертно синее, гордо недосягаемое, качалось над ней.
— Скорую надо, — заметил кто-то. — Очень бледная.
— Ира…
Её держал Сергей. Она полулежала на тротуаре, а вокруг толпились люди. Мэв лизал ей ладонь.
— Ира, ты меня слышишь?
Резко поднявшись, она вырвалась из объятий актера и подалась ко псу. Мэв тут же принял стойку, словно хотел защитить свою няньку от всего мира. И, возможно, даже от собственного хозяина.
— Все хорошо, — Ира не приняла руки Сергея, но и не отшатнулась. Встала на ноги, не глядя на окруживших их людей, поправила кофточку и забралась в мигающую аварийками машину, на заднее сидение. Мэв мигом прыгнул к ней.
— Такая молодая, и уже серьезно болеет, — донесся до неё сокрушенный вздох.
— Всем спасибо, — Сергей захлопнул за ней дверь, обежав машину, подождал, пока поредеет несущийся на встречу поток автомобилей, и запрыгнул на водительское.
— Фух, — он ладонями протер лицо. — Как ты меня напугала. Побледнела, застонала ни с того, ни с сего. Хотел сразу в больницу, да испугался, что не довезу. Ещё Мэв стал выть…
— Извините, — у неё немного кружилась голова, но в остальном она чувствовала себя вполне сносно. — Я не думала, что… Что сейчас…
— Понимаю, — Сергей вырулил на дорогу, нагло вклинился в поток. — Не эпилепсия же?
— Нет. Это нервное.
— Ничего себе. Может, заедем, воды купим или лекарств?
— Не надо, — Ира обняла Мэва. — Поедемте домой.
— Да, конечно. К тебе?
— К вам. Простите меня.
— За что?
— Испортила вашу деловую встречу, — она отвернулась к окну.
— Фу, глупость какая. Ты меня прости. Полез со своими нравоучениями, — он замялся. — Ира… Слушай… Я… Могу чем-нибудь тебе помочь?
— Нет. Это пройдёт. Когда-нибудь.
А, может, и никогда. Воспоминания не уйдут, боль не забудется.
Она беспомощна.
Она не сможет защитить себя.
Слабая.
Никчемная.
Ничтожная.
— Ирина, ты плачешь?
— Нет, — она зажмурилась. — Все хорошо.
Её лживое заклинание, её отмашка от чужого участия.
Все хорошо. Все… невозможно.
Ира крепко прижалась к Мэву и не видела, с какой тоской и болью смотрел на неё через зеркало заднего вида Сергей.
Он тоже чувствовал себя беспомощным.
Он тоже решил, что все искренне хорошее для него невозможно.
Глава 7
Сергей сел в машину, бросил на сидение бумаги с текстом, искоса посмотрел на них. Среди печатных строк кое-где мелькали написанные от руки пометки — Лазоревый работал по старинке, расставлял галочки, подчеркивал фразы. Никогда ничего не присылал на электронку. Никогда не отправлял текст с курьером. Приезжай, почитай, забирай. Муторно. А толку никакого. Но что с гения возьмёшь, особенно, непризнанного.
Сергей завёл машину, пальцами отбил дробь по рулю. Хотел включить климат-контроль, потому что в салоне дышать было нечем, но вместе этого до конца опустил стекла. С улицы тянуло жаром. Лето пришло за одну ночь. А с утра выпала роса, и псы понатаскали грязи с улицы. Рая ругалась, а Ира терла пол тряпкой, за которой с ужасом наблюдал засевший под обувницей в позе камбалы Зевс.
Мелькнула мысль — семьи нет, а дом полон.
Сергей снова посмотрел на листы.
Так много монологов. Ветеринар разговаривает с животными, крутит роман с помощницей и едва ли не ценой собственной жизни спасает пса из-под колёс грузовика. Сцена трагедии очень красочная.
Сергей усмехнулся. Всего лишь роль, а он почувствовал себя героем. Вот поэтому он терпеть не мог смотреть фильмы со своим участием, хотя многие и говорили, что это не профессионально. Отыгранные им персонажи все, как один, выходили лучше него. А когда Сергей смотрел на них, начинал думать, что и сам такой, что это он может рискнуть собственной жизнью ради собаки.
По правде говоря, он и ради человека на подобное не был способен.
Зазвонил телефон. Сергей решил, что это Марина, и только мельком глянул на экран.
Девушка из фотостудии успела ему надоесть. Она явно рассчитывала на что-то серьёзное, а он ничего такого не планировал. И ведь намекал ей столько раз! Ещё одна жертва его экранного образа. Все уши прожужжала, как он хорош в роли Архангела.
Сергей эту роль терпеть не мог. Сыграть идеального мужчину, отступника, борющегося со злом, не нарушающего своего кодекса чести, благородного и великодушного — легко.
Быть таким по жизни — невозможно.
Снова зазвонил мобильный. Марина не сдавалась.
— Ну что тебе надо от меня… — на экране высветился незнакомый номер. Сергей нахмурился и нажал принять. Может, и Марина проверяет его. Будет повод поссориться.
— Да?
— Приветствую, сынок.
Сергей сжал смартфон так, что хрустнул корпус.
— Добрый день.
— Как у тебя дела? На съёмках?
— Да.
— Вот работяга! Весь в отца!
Заискивающий голос. Фальшивое восхищение. Звонит с неизвестного номера.
— Тебе деньги нужны? — без обиняков спросил Сергей.
Отец помолчал. Вздохнул. И проникновенно начал за здравие.
— Знаешь, сынок, решил я заняться одним делом. Магазин открыть. Думал, уложусь. Но… Нестабильность экономики… Скачки курсов… Кредиторы…
Сергей слушал знакомую песню вполуха. На самом деле все было куда проще — отец завёл новую девку, и та, полагая, что у владельца вонючей забегаловки и двух продуктовых магазинов, разъезжающего на старом, как мир, ленд крузере, денег завались, начала процесс по вытягиванию бабла. История повторялась из раза в раз. Сергей не отказывал. И ничего, что отец бросил их, когда ему только исполнилось девять, а Сашке семь. Ничего, что папаша оформил себе минимальную зарплату и платил им алименты, которых-то и на еду не хватало. Ничего, что он забыл про их дни рождения. Ничего, что бросил мать без копейки и пытался отсудить у неё квартиру, чтобы на тот момент Инночке было, где жить. Ничего, что на Сашкины похороны он приехал с белобрысой шваброй и всю траурную церемонию не убирал руку с её задницы. Ничего.
Главное, чтобы отстал. А то попрется к матери, начнёт орать, какого неблагодарного сына она воспитала, а та прилетит к нему и будет скандалить.
— Это твой отец! Он тебя маленького на руках качал! Он с тобой ночей не спал!
Сергей матери не верил, но скандалов не хотел. Отец не просил слишком уж много. Тысяч сорок максимум. И Сергей откупался, надеясь, что тот, наконец, окончательно уйдёт из его жизни. Но Орлов-старший всегда возвращался.
— Сколько надо? — Сергей откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. В салоне было невыносимо жарко.
— Ты пойми, такая ситуация…
— Сколько? — перебил он отца.
— Ну… Раз так… Триста.
Сергей резко сел.
— Сколько?!
— Это для бизнеса, — торопливо заговорил отец. — Я все верну.
Старая песня. Он не вернул ни копейки.
— Нет.
Тишина.
— Чего "нет"?
— Таких денег нет. Я давно не снимался. Живу по кредитке.
— А сколько есть?
На заднем фоне раздался недовольный женский голос.
— Валерик, ты скоро? Я с голоду умираю! А до "Лоизы" ехать целый час!
— Иду-иду! Сергей, ты не понимаешь, — отец зашептал. — Я прокручу деньги и верну с процентами.
Сергей скрипнул зубами.
— А ты попробуй не обедать в "Лоизе"! Как раз, тысяч сто сэкономишь!
— Да как ты…
Сергей отключился. Швырнул телефон на бумаги и вцепился в руль.
Пусть скандал. Пусть оскорбления. Но все имеет пределы.
Вернувшись домой, он прошёл в спальню, бросил бумаги в верхний ящик тумбочки и, раскинув руки, рухнул на кровать. В квартире было прохладно, но Сергею хотелось к воде. В загородный дом он на время съёмок уехать не мог, а там ждал своего часа огромный бассейн с трамплином, шезлонгами, барбекю на площадке. Зря он не уехал туда раньше.