— Не устали? — слабо улыбнувшись, спросила Ирина, отстраняясь от прохладного стекла и складывая тряпку.
— Нет, что ты, — Сергей выпрямился, развел плечи, откинул голову назад. — Но швабра коротковата. А ты как?
Он обернулся. Ира, прищурившись, смотрела не него, и улыбка не желала сходить с губ. Он здесь, в её разбитой жизни, в её яви упущенных возможностей, в её наполненном страхами одиночестве. Он здесь, и ей хорошо. Но что делать, чтобы было хорошо и ему?
— Может, наденете все-таки перчатки?
— Каким образом? Они слишком маленькие.
— Есть побольше.
— Нет, в них неудобно, — ответил актер, опуская швабру в ведро.
— Сергей, — Ира запнулась, раздумывая, не слишком ли неуместной будет сейчас её просьба.
— Да? — он снова посмотрел на неё.
— А вы можете спеть ту песню…, - под его взглядом она окончательно смутилась и, покраснев, отвернулась к окну. — Хотя нет, не надо. Это я так… Песня хорошая… Из детства…
В отражении на стекле она увидела, как Сергей, пожав плечами, снова занялся мытьем полов.
— Спроси у жизни строгой, какой идти дорогой…*
Ира вздрогнула от звука его голоса в пустой аудитории и закрыла глаза.
Неужели так читать стихи и петь учат в Театральном? Или это талант, когда песней, словно некой формой заклинания, человек способен изменить тонкий мир вокруг и внутри внемлющих ему людей? Наверное, только так и можно почувствовать душу. Наверное, только так и можно к ней прикоснуться.
— Иди, мой друг, всегда иди дорогою добра.
_____________
песня "Дорогою добра" из к/ф "Маленький Мук"
Глава 10
Свеча дрожит в трясущихся руках матери, и язычок пламени, будто танцуя, тянется то в одну сторону, то в другую. Мать прикрывает огонёк ладонью, пытаясь защитить от ветра. Но он все равно гаснет. Мать зажигает его снова и снова.
Когда свеча горит, кажется, что вокруг очень темно. В храме на самом деле царит сумрак. Из распахнутых дверей летит порывистый ветер и несёт с собой терпкие запахи трав, пыли и дождя. К концу лета вернулись грозы.
Священник нараспев читает молитву. Что-то про избавление от вечных мук.
Вечные муки — ей? А что полагается тому, кто её убил?
Воск капает на руку. Сергей только крепче сжимает толстую свечу. Та гнется. Мать чуть поворачивается к нему и протягивает свободную руку. Он отдаёт свечку и уходит.
Небо затянуто тучами. Стрижи чёрными всполохами мелькают у куполов.
Сколько лет прошло?
Двенадцать.
Двенадцать лет. А он помнит каждое мгновение того бесконечного дня.
— Сережа! Сережа! — мать кричит в трубку так, что он сразу все понимает. — Сережа! Они говорят про экспертизу, какой-то тест! Что делать теперь, Сережа?!
Он кладет трубку, спускается на первый этаж огромного коттеджа и берет ключи от своего мерседеса.
— Сергей? — Инесса читает журнал, сидя на диване. — В чем дело?
— Сашу нашли, — сдавлено отвечает он.
Её искали месяц.
А она всё это время была в лесу. В сторожке.
— Я могу…
Он закрывает дверь и, не дослушав, бежит. Сначала к машине, потом к матери.
— Понимаете, опознание провести невозможно.
— Но… Если это не она… Мы должны её увидеть.
Когда мать выводит психолог, майор протягивает ему фотографию с места обнаружения тела.
— У нас есть веские основания полагать… Серьги… Цепочка? Нет, цепочки нет…
Это была она.
Сестра матери завешивает зеркало.
Мать в чёрном. Год, два, три.
Он с Инессой. Год, три, семь.
Сашки нет. Год, семь, двенадцать.
Ветер затихает, и начинается ливень.
***
Утром Ира, войдя в спальню Сергея, увидела на тумбочке свечу в синем подстаканнике. Свечка была белой, круглой, и в комнате пахло яблоком.
Ира вскинула брови и, помявшись, вернулась в гостиную.
— Что, позанималась уже? — удивилась Рая. Она сидела в кресле и гладила прикорнувшего на её коленях Шерифа.
— Нет, — Ира взглядом указала на спальню. — Там свечка горит.
Рая кивнула.
— Сегодня день памяти Сережиной сестры. Ты знаешь, наверное, что её убили?
Ира ничего не ответила. Рая продолжала.
— Страшная история. Это случилось ещё до нашего с Сергеем знакомства. Ушла в колледж и не вернулась. Искали всем городом. Нашли через месяц… Ну, сама понимаешь… Сергей о ней не говорит. Мне его мать рассказывала. Но что, как, кто… Вроде даже Сергея подозревали…
— Ужасно, — тихо ответила Ира.
Рая опустила глаза.
— Только не говори с ним об этом. Саша — это его глубоко личное воспоминание.
Они помолчали.
— Так ты будешь заниматься или как?
— Нет, — Ира отвернулась. — Поехали сейчас, а то погода портится. Успеть бы до дождя.
— Успеем. У меня список готов. Боишься в дождь кататься?
Ира, подумав, ответила честно.
— Да, боюсь.
— Ну, — Рая сняла с колен кота и, поднявшись, отряхнула шерсть. — Значит, если не успеем, скупим все, что есть. Запасемся едой до Нового Года.
Ира подошла к окну. Ветер гнал низкие тучи к городу. Черноту вдалеке разрезала молния, но стрижи ещё летали в вышине. Для них небо пока ещё было светлым.
Вечером она уехала в приют. У самого забора провалилась в лужу по колено и кое-как доскакала до постройки. Маша, едва Ирина вошла в её импровизированный кабинет, в сердцах швырнула трубку стационарного телефона и хмуро посмотрела на помощницу.
— Под дождь попала? — поинтересовалась грубо, без приветствия.
— В лужу встала.
— И мы в лужу сели. Выселить нас хотят.
Ира замерла на пороге.
— Кто?
— Собственник грозит. С подачи Санэпидемстанции. А те — с подачи соседей. Мешаем мы им, — Маша кинула ей рулон бумажных полотенец. — Даже если землю выкупить — все равно заставят съехать. Или спалят…
Ира села на край стула, вытянула ногу, перепачкав пол. Маша вздохнула.
— Иди во двор, из шланга сполосни.
У двери Ира обернулась.
— И что теперь делать?
— Не знаю. Искать новое место, где-то в нежилом секторе. Переезжать надо. Я откупилась до осени, а там…, - Маша протерла лицо ладонями. — Хрен его знает. Буду думать. Опять арендовать — опять на те же грабли.
— А если выкупить участок?
— На какие шиши? И кредит-то не дадут на такую сумму. Если только опять на службу идти.
Служба… Ира толкнула дверь.
Точно. Маша ведь как-то проболталась, что работала в органах. То ли в полиции, то ли во ФСИН.
Ира спустилась к клеткам. Сейчас было не время и не место просить начальницу об услуге. Следовало дождаться удобного случая. Дополнительный бонус к чувству защищенности, к силе, к преодолению страха не был обязательным. Но все же Ира, раз подумав о возможности заручиться поддержкой настоящего оружия, не могла от нее легко отмахнуться. Весь вечер думала, что скажет Маше, и потому не выдержала — перед уходом спросила напрямик.
— Ты умеешь обращаться с огнестрельным оружием?
Маша, стоя у сканера, перебирала чеки для отчёта и отозвалась, не поднимая головы.
— Да.
— Можешь научить меня пользоваться пистолетом?
Начальница вскинула голову.
— Каким? Травматом? Пневмо?
Ира замялась. Маша, поняв, что к чему, нахмурилась.
— Из настоящего пошмалять хочешь? По кому, интересно?
— Для общего развития.
— Ага, ну да. Ира, ты меня извини, конечно, но за такие вещи и посадить могут. Никто тебя учить не будет.
— Почему?
Маша фыркнула.
— А ты как думаешь? Оно тебе вообще надо? Купи травмат и живи спокойно. Думаешь, прям защитишь себя от всех и вся, с волыной-то? Ты ж на самооборону ходила, знаешь, небось, как легко из слабых, неуверенных рук пушку выбить. Занимайся дальше.