4
Это был мой первый приступ.
Я часто и охотно заставлял героев моих сценариев — и в первую очередь героинь — в соответствующих случаях эффектно падать в обморок, но для меня самого это было абсолютно новое и захватывающее ощущение. Даже больше: это было самое прекрасное ощущение в моей жизни.
Мой первый обморок своим совершенством, безмятежным состоянием мира и беззаботного душевного спокойствия не мог сравниться ни с одним другим ощущением, которые я испытывал. Если есть рай, то я был в раю, и если смерть хоть немного так же чудесна, как обморок, который со мной случился, тогда мои последние часы будут полны ожидания и станут самыми счастливыми в моей жизни.
Не было никаких снов, никаких лиц, надо мной не проносились в замедленной съемке значимые события прошлого. Я не слышал никаких голосов и никакой музыки. У меня не было никаких кошмаров, никакого состояния подавленности.
У меня было состояние мира. Состояние полного блаженного мира, о котором, насколько я помню, в Библии упоминается чаще всего. Мира, который окружил меня со всех сторон и не пропускал ко мне ничего, что могло вызвать во мне ощущение тяжести или угнетения: воспоминания, осознание, бремя автоматического мыслительного процесса мозга. Вероятно, это то чувство, которое стремятся ощутить люди, нюхающие кокаин или курящие гашиш, люди, обреченные на зависимость от наркотиков; вероятно, это такое состояние, которое они оберегают и хранят как тайное сокровище. Если это так, тогда я могу понять их — всех тех, кто подделывает рецепты и становится вором, тех, кто покидает свои семьи и спускается в грязные подвалы, чтобы унизить себя, — их всех я теперь могу понять, если они тоскуют по этому состоянию умиротворенности, по этому счастливому состоянию избавления, которое оно приносит. После моего обморока я стал их братом, я чувствую так же как и они, и я с тоской вспоминаю мгновения моей величайшей слабости, как с тоской вспоминаю о счастье моего давно ушедшего и давно забытого радостного детства. Я не знаю, все ли обмороки у всех ли людей так чудесны — но мой был таким. И поэтому я ожидаю смерть почти с нетерпением, в надежде, что она хоть немного похожа на него. Тогда — непосредственно перед тем, как я очнулся, — в течение короткого сумасшедшего момента у меня было ощущение, что она меня уже настигла, что я уже нахожусь в ее владениях. Но это было заблуждение. Сразу же после этого мое сознание вернулось, и ворота рая закрылись за мной. Я всего лишь побывал там в гостях.
5
Я лежал на белой кровати в большой белой комнате. В этой комнате все было белым. Стены, мебель, шторы, двери. И даже человек, который сидел на моей кровати и наблюдал за мной, когда я открыл глаза, был белым. На нем был белый халат, и у него были белые волосы.
Я долго молча смотрел на него. Затем мой взгляд скользнул по помещению к окну. На улице светило солнце. Свет больно ударил мне в глаза, и я отвернулся.
— Головные боли? — спросил человек.
— Да.
— Боль в глазах?
— Да.
— Гм, — сказал он. Затем улыбнулся. — Мистер Чендлер?
— Да.
— Моя фамилия Ойленглас.
— Очень приятно, — сказал я. Потом я наконец вспомнил, что хотел спросить: — Где я?
— В «Золотом кресте».
— В бо… бл… би… — Я испуганно замолчал. Я хотел сказать «в больнице», но не мог выговорить это слово.
Ойленглас взглянул на меня:
— Простите?
— В бо… бо… бо… — Я потел, в висках у меня шумело, я чуть не плакал: я лежал здесь, бедный лепечущий идиот, который не мог выговорить слово «больница»! Господи, что со мной случилось?!
— Вы не можете выговорить слово? — спросил Ойленглас. Я ненавидел его за этот глупый вопрос.
Я потряс головой.
— Но вы знаете, что вы хотите сказать?
Я кивнул.
— Попытайтесь еще раз!
Я попробовал еще раз. Это было ужасно, у меня на глазах выступили слезы.
— Помогите же мне! — закричал я.
— «В больнице», мистер Чендлер, — спокойно и дружелюбно сказал Ойленглас.
После этого я наконец-то смог выговорить это слово, что было просто физическим наслаждением:
— В больнице!
— Ну вот, — сказал Ойленглас.
— Что это означает?
— Простите?
— Что это такое, что сдерживает меня, что мешает мне выговаривать слова?
— Это пройдет, мистер Чендлер.