посещать рестораны и светские вечера. Они даже в отпуск скатались, да ни куда-нибудь в
затрапезный Египет, а на Кипр, в пятизвездочный отель. После четырех лет впроголодь
новая жизнь показалась сказкой. Первым делом Ева приодела даже не себя, а младшую
сестренку. Все-таки она Машке заменяет родителей, а значит, должна обеспечить. Ну а
потом уже и сама оторвалась: бутики, суши-бары, клубы.
Виделись они с Олегом нечасто. Он то в офисе, то в командировках. Олега Ева не
любила и иллюзий не питала. Старость они вместе не встретят, детей не нарожают.
Появится девчонка поинтереснее – он убежит. Ну и ладно. Из салона она не увольнялась,
деньги откладывала на карту. Когда сказка кончится – будет не так обидно.
Загремели ключи. В коридоре началась возня. Олега всегда было много: куда ни
зашел – так всё пространство занял. Неудивительно, в нем сто килограмм веса, и энергия
бьет через край. Ева спешно затушила сигарету, замахала рукой, разгоняя вонючий дым.
– Куришь? – сурово спросил Олег, появляясь на пороге кухни.
– Чуточку. Как-то тревожно.
Слабая попытка оправдаться, но Олега она устроила.
– За сестру? – вздохнул он.
– Не только. Луна сегодня какая-то странная, не находишь?
Олег окинул строгим взглядом окно. Так начальник смотрит на провинившегося
подчиненного. Затем расслабил туго затянутый галстук и расстегнул пуговицы на
рубашке.
– Луна как луна, – засомневался он.
– Наверное.
Ева повела плечами, смахивая наваждение. Не нравилась ей эта луна. Яркая,
рыжая, наливающаяся кровавой дымкой. В такие луны хочется убежать, запереться в
комнате и спрятаться под одеяло. Взвыть волчицей. Такие луны не сулят покоя.
– Ложись в кровать, Евангелина, – отцовским тоном приказал Олег. – Я помоюсь и
приду к тебе.
Ева отрешенно кивнула. Интересно, как там Машка? Счастлива ли она?
3.
Юле двадцать два года, и она хороша собой. Мама платье сшила из шерсти, ни у
кого такого нет. В косе заплетена лента. И работа у неё интересная: как-никак
инженер, да не абы какой, а конструктор. На ней лежит ответственность за весь
завод, потому что если она неправильно начертит деталь – неправильно и выпустят.
Конечно, её чертеж сначала нормоконтролер проверит на ошибки, суровая Вера
Павловна. От взора той не укроется ни одна мелочь! Но всё равно – оплошать нельзя. А
то Вера Павловна журить начнет, охать и ахать. Стыдно-то как, когда она кого-то
правит!
А на улице апрель, значит, скоро можно переобуться в туфельки, из-за которых
мама сначала отстояла в шестичасовой очереди на запись, а после и в живой
потопталась. Последнюю пару отхватила. Красивые, слов нет!
Юля с улыбкой смотрит в потолок. Всё у неё ладится, всё спорится. И Ваня за
ней ухаживает, а Ваня мало того, что красивый, так ещё и мастер участка. Его в
начальство пророчат, вот такой он молодец в свои двадцать пять лет. А знаки
внимания оказывает ни кому-нибудь, а ей, Юле. Она вся краснеет, когда он её под ручку
берет на свиданиях.
Она задерживается на работе допоздна. Надо чертеж закончить к пятнице
кровь из носу, поэтому приходится засиживаться за столом. Зато не одна, а с другими
девчонками. Те щебечут, болтают о чем-то, и Юля с ними болтает, и платьем
хвастается, и новенькими туфлями. И мечтает о субботнем свидании с Ваней. К
фонтанам, наверное, сходят или в парк. Как же всё замечательно!
Разбредаются ближе к девяти. На развилке девчонки расходятся. Лена с Ирой
идут к автобусной остановке, а Юле чуть-чуть пробежать – и дома. Через парк,
правда, идти приходится, но она привыкшая. Силуэты деревьев причудливые,
изгибаются по-всякому. Она идет и насвистывает под нос песенку.
А на небе – луна. Как масляный блин, налитая жаром. Освещает дорожку точно
фонарь, отчего совсем даже не темно. Юля глядит на луну и вдруг тревожится без
причины. Ежится, по спине пробегают мурашки. Она предчувствует беду, а чутье её не
врет. Ускоряет шаг и слышит за спиной отчетливые шаги. Дыхание сбивается. И ноги