начинают путаться в колючей юбке. Юля спешит, а шаги всё ближе. Она ощущает чье-
то дыхание за спиной. Оборачивается. Лицо знакомое – не о чем беспокоиться.
Сильные руки стискивают горло, и разум затуманивается.
4.
Ева стерла со лба пот. Отдышалась. И, стараясь не разбудить сопящего Олега,
отправилась попить. Она пила так жадно, что по губам потекло. Стерла капли рукой.
Луна таращилась прямо на неё, будто изучала.
Эти сны случались частенько. Реалистичные, продуманные, полные деталей и
мелочей. Всегда о разных временах и женщинах, о непохожих судьбах, о старухах и
молоденьких, но суть одна – в конце ту, чьими глазами смотрела Ева, настигало нечто. То
ли человек, то ли зверь, но от него исходила невероятная опасность.
Она перечитала тонну научных трактатов и интернет-источников, но так и не
нашла объяснения своим кошмарам. Кто-то писал, что это нервное, другие – бурная
фантазия, третьи – скрытые желания. Машка же была уверена:
– Это тебе чьи-то жизни снятся. Ты же ведьма!
Сестренка давно считала её особенной. Да какая она ведьма, честное слово? Ну,
животные её любят, ну, беду иногда заранее предчувствует. Ладно, ещё малость
удачливая, но в гранях разумного. Миллионов в лотереях не выигрывала. Ну и всё, сквозь
стены она не видит, взмахом руки не врачует, будущее не предвидит. Просто Машка
мечтательница, и точка. Хотя после подобных ночей Ева начинала сомневаться.
Появлялся неприятный червячок в голове.
«Как там Машка?» – в сотый раз подумала Ева. Что ж так дурно-то на сердце!
– Спать иди! – гаркнул из спальни Олег.
Ева, вздохнув, пошлепала босыми пятками к нему. Греться. Он прав. Что теперь,
до скончания веков опекать сестру? Та давно выросла; пора устраивать собственную
жизнь.
5.
– Евонька! Евочка! – вопила в трубку Машка. – Ты послушай меня! Нет, только
представь! Это невероятно!
– Что случилось? – Ева только-только проснулась и плохо соображала, кто она и
где находится. На настенных часах обе стрелки уткнулись в цифру десять. Дикая рань,
раньше двенадцати Ева не вставала. Клиентов специально записывала после полудня,
чтобы успеть мозг проветрить. Хозяйка салона, Вероника, давала своему лучшему
специалисту эту маленькую поблажку.
– Тебя взяли, прикинь! – Машка глотала буквы от восторга.
– Куда? – терпеливо переспросила Ева.
– В телевизор!
– В какой?
– В самый настоящий!
– И как я туда попаду? – спросила Ева с ехидцей. – Залезу?
– Ну ты что, совсем, что ли?! Я отправила заявку от твоего лица и статью о тебе
приложила, которую в нашем Вестнике печатали. Ну и рассказала, что ты сны всякие
видишь, ну и про другое всякое. – Запыхавшаяся Машка отдышалась. – А они звонят мне
сегодня и говорят: «Ева Александровна, ожидаем вас в Москве такого-то июля». Там и
гостиница оплачивается, и переезд. Всё за их счет!
– Где?
Ева окончательно запуталась. Голова заболела от потока информации. Она
поднялась, потянулась и двинула в ванную – приходить в себя.
– В Москве! – рявкнула сестрица и наконец-то додумалась объясниться: – В
общем, на телеканале моем любимом висело объявление. Они магов разыскивают всяких,
ну и прочих волшебников. Кастинг какой-то у них на отбор в реалити-шоу. Пишут: если
вы обладает сверхъестественными способностями, то идите к нам. Я и написала от твоего
лица, но контакты мои дала. Ну, не подумала как-то. А они мне сейчас как позвонят, как
скажут!
Машку переполняли эмоции. А Ева глупо моргала. Только участия в конкурсе
магов ей не хватало для полного счастья. Вот сестренка учудила! Ещё и статью приплела,
опубликованную полгода назад. В местной газетенке писали о новой звезде на
небосклоне, небывалом массажисте, гении своего дела, целителе и прочую слащавую
несуразицу. И уверяли, будто силы Еве даны свыше. Статейку наверняка заказал Олег,
пусть и не признался в этом. Клиентов, конечно, прибавилось, Вероника расщедрилась на
удвоенный процент.
Ева попыталась убедить сестричку, что никакой кастинг ей даром не сдался. Что
там одни шарлатаны и актеры, а естественностью в подобных передачах даже не пахнет.
Но Машка набычилась. Она, видите ли, старалась, письмо выдумывала, а ей – «нет,
спасибо».
– Ты попробуй, а не понравится – уйдешь. Зато какая слава, а? – жалостливым