голосочком уверяла она.
– Мне и без славы хорошо, – спорила Ева, чистя зубы.
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ради меня! Ну что тебе стоит?!
– Времени, – пробубнила Ева с щеткой во рту. – И вообще это идиотская затея.
– Евочка!
Машка чуть не плакала. И внезапно Ева решила: почему бы и нет? Развеется, на
Москву посмотрит, мордаху свою в телевизоре засветит. Что она как старуха последняя?
Только сидит и переживает обо всём вокруг. Сны дурные, луна полная – ерунда это всё.
– Ладно уж, согласна, – простонала Ева излишне трагично, а Машка взвизгнула от
восторга.
Олегу идея не понравилась. Он долго молчал, выслушав по телефону рассказ Евы,
и никак не реагировал. Ей оставалось только догадываться, о чем он думает, сидя в своем
кабинете. Наверняка качается на стуле; всегда так поступает, когда волнуется.
– Бред какой-то, – отрезал Олег. – Что за детская прихоть? Всё там куплено, все
съемки по сценарию. Оно тебе надо, позориться перед всей страной? – и продолжил со
вздохом: – Впрочем, я тебе не батька, откажу или нет – ты разве послушаешься?
– Не-а.
– Тогда езжай. Чем бы дитя ни тешилось…
На том и сговорились. Через день на электронную почту Машки пришло письмо
от организаторов с правилами проведения кастинга и бумажками, которые необходимо
заполнить для поездки и проживания. Ева ознакомилась, заполнила, отправила обратно.
Она погрузилась в атмосферу серьезных переговоров, требований и условий. Вроде
всего-то отборочный этап, а сколько «нельзя». Не разглашать подробностей, не называть
адресов, не отписываться о ходе и результатах отбора в социальных сетях, не
фотографировать, не снимать видео. Гонорара или других бонусов не обещали. Только
приказывали.
И все-таки Ева настроилась на позитивный лад. Ещё и Машка звонила ежедневно,
щебеча, что всегда мечтала о знаменитой сестре. Олег, напротив, ходил мрачный, но не
спорил и тему отъезда не развивал. Умел он держать язык за зубами, за что Ева его и
ценила.
«А может, он по-настоящему огорчен?» – пришла в голову неожиданная мысль.
Ревнует или не хочет расставаться? Да ну! Это же Олег, и отношения у них легкие,
свободные, не обремененные особыми чувствами. Удобно – тем и живут.
В понедельник Машка укатила с мужем на Кубу, и Ева осталась совсем одна. За
оставшиеся дни она отпросилась у Вероники, собрала сумку, наказала Олегу поливать
фиалку (он, разумеется, забудет, ну да ладно). В общем, уезжала с чистой совестью.
Место была плацкартным, зато в новеньком поезде. Тут и розетки, и отглаженное
постельное белье, и одеяло пахнет чистотой, а не лежалостью. Ехать ночь, а затем
добираться своим ходом до гостиницы, приводить себя в порядок и идти на отборочный
этап.
Луна билась в окна, освещала узенький проход меж полками. Слева плутоватого
вида мужички резались в карты, справа хныкал ребенок. Соседка сверху храпела так, что
у Евы закладывало в ушах. Она откинулась на подушку, прикрылась простыней и
задремала чутким, болезненным сном.
6.
В их деревеньке относительно спокойно. Немцы тут уж две недели как
отираются, но не буйствуют, баб и детей не трогают. Требовали мужиков выдать, да
мужиков и так нет: или на фронт уехали, или в партизаны подались. Один староста,
сухой и старый, и остался на всю деревеньку. А уж он с немцами лебезит, с главным их
носится как верная собачонка. Его ни за что не расстреляют.
Глаше мать строго-настрого наказала: в общение с нелюдями не вступать,
ходить осторожно да глаз не поднимать. Будут просить о чем – выполняй. Но молча. А
Глаша и так заговорить не сумеет, языка-то их грубого, лающего не понимает. Они
иногда обходят дома, переговариваются о чем-то и смеются. И страшно так
становится, будто и не смех это вовсе, а выстрелы.
– Веди себя правильно. Иначе как брат сгинешь… – добавляла мать с горечью.
Брата забрали в первый год войны. С тех пор – ни весточки. Жив он или мертв,
здоров или ранен – неизвестно. Но матушка не сомневается: пропал навечно. Глаше
иногда кошмары снятся жуткие, как братишка её в окровавленных лохмотьях по полю
ползет и пощады просит, а поле то засыпано телами. И мухи кружат громадные, с
каштан размером. Пахнет гнилью и сладостью. Дурной, тяжелый запах. А брат всё