• Как это общество обращается с трупами врагов?
• Насколько приемлема в этом обществе ненависть к евреям?
Попробуйте применить эти критерии к мусульманской культуре, и вы неизбежно придете к заключению, что как в глубине души, так и на самой ее поверхности мусульмане фундаментально отличаются от нас. Отличаются до полной несовместимости, и если мы не признаем этого факта и не начнем действовать соответствующим образом, мы неизбежно станем жертвами джихада.
К сожалению, один-единственный мертвый шейх не даст нам избавленья, тем более, что он никогда не был в полном смысле слова живым.
Носорог неопределенного пола
— Кстати, ходят слухи, будто молодой Дезерт принял ислам. Рассказывал он тебе что-нибудь об этом?
Пораженная Динни приподняла голову.
— Такое проделали на Востоке только двое моих знакомых, да и то французы.
Джон Голсуорси
«Конец главы»
Когда арабы обещают разрушить Израиль или превратить города Америки и Европы в ад с реками крови, текущими вдоль улиц, их искренность не вызывает у меня сомнений: как только они решат, что это им по силам, они тут же попытаются осуществить свою угрозу. В других вопросах я доверяю им гораздо меньше. Больше всего подозрений у меня возникает, когда дело доходит до цифр. Дело не только в том, что так называемые «арабские цифры» были изобретены не арабами, а, совсем наоборот, индусами: арабы, как известно, ничего не изобретают. Мое недоверие к ним происходит, главным образом, от того, что вся мусульманская этика может быть исчерпывающе описана одной-единственной фразой: хорошо то, что хорошо для джихада. По какой-то таинственной причине, правда для джихада неизменно плоха. Помните арифметику в фильме «Дженин, Дженин»?
Тем не менее, когда на англоязычном сайте Аль-Джазиры я прочлa статью о том, как англичане тысячами переходят в Ислам, я этому поверила, потому что я знаю из других источников, включая частную переписку, что то же самое происходит по всей Западной Европе. Как ни странно такое поведение, оно отнюдь не беспрецедентно: Союз Британских фашистов, организованный в 1932 году сэром Освальдом Мосли, благополучно пережил Вторую Мировую войну и в 1949 году стал одним из первых инициаторов создания Европейского Союза. Если англичане вступали в фашистскую партию когда фашисты долбали их своими «фау-2», то что помешает им перейти в ислам в разгар джихада? И все же психология предательства — а переход в ислам даже в мирное время несомненно является предательством всех наших ценностей и образа жизни — представляет определенный интерес, и потому эта статья заслуживает внимания.
Один из немногих новообращенных, удостоенных персонального упоминания в статье, это Яхья (в прошлом Джонатан) Берт, сын лорда Джона Берта, бывшего до 2000 года генеральным директором Би-Би-Си. Даже принимая во внимание вошедшую в поговорку эксцентричность британской элиты, я не в состоянии понять такой шаг. По-видимому, мы никогда не узнаем, повлияла ли на молодого сэра Яхью террористская пропаганда, распространяемая учреждением, возглавляемым до недавнего времени сэром Джоном, или отец и сын оба стали жертвами таинственного генетического заболевания. В статье приводится собственное объяснение Яхьи Берта:
Сначала, говорит Берт, у него не было никаких разумных причин для перехода в ислам. Но «в конце концов, я полагаю, на меня повлияли глубина, справедливость, разумность и духовность мусульманского образа жизни», — сказал он.
В отсутствие разумных причин поверить легко, но все остальное в этом заявлении не может не вызвать сомнений. В наши дни не так часто удается набрести на девственный оазис мусульманской жизни, нетронутый тлетворным влиянием Запада. Ближе всего к этому идеалу был, пожалуй, Талибан. Глубина там, несомненно, присутствовала, если иметь в виду глубину страданий порабощенного Талибаном афганского народа. Но где Яхья Берт умудрился углядеть справедливость, разумность и духовность, я не знаю. И поскольку он не приводит ни единого примера этих замечательных, но далеко не очевидных свойств мусульманского образа жизни, я готов предположить, что его решение присоединиться к людям, которые выглядят и ведут себя, как отрицательные персонажи «Синдбада-морехода» в постановке провинциального дома культуры, было продиктовано какими-то сугубо личными обстоятельствами, среди которых несомненно присутствовал, хотя, скорее всего, не в главной роли, дурной вкус. Возможно, его жена (если он женат) настолько страшна собой, что ее без чадры неловко даже в гастроном сгонять. А, может быть, Яхья Берт подвержен другому распространенному проявлению английской эксцентричности, гомосексуализму, и надеется, что если он завернет своего возлюбленного в хиджаб, то их станут впускать в приличные дома.