Арафат не сразу воспользуется абсурдной еврейской мягкотелостью. Он потребует гарантий, что по окончании лечения ему разрешат вернуться. Правительство Израиля заартачится в надежде, что американцы станут их уговаривать и под это дело у них удастся что-нибудь выцыганить. На самом деле, всем уже будет понятно, что Арафат в Рамаллу никогда не вернется, но не из-за израильтян и не по состоянию здоровья. За долгие годы его правления террористической организацией, именуемой «палестинским народом», за его спиной собралась длинная, нетерпеливая очередь охотников попрезидентствовать, и долгожданная болезнь «раиса» представит случай, который никто не захочет упустить.
Американцам легко удастся уговорить израильтян гарантировать Арафату право на возвращение в обмен на какое-нибудь обещание, которое потом будет нарушено. А пока израильтяне будут торговаться, малоизвестные работники госдепа будут потихоньку шустрить среди бандитов, надеясь привести к власти кого-нибудь, с кем потом можно будет работать, но из этого ничего не получится.
Тем временем средства массовой информации по всему миру будут возмущаться жестокостью сионистов, обрекающих безобидного старика на верную смерть, и сравнивать их с эсэсовскими врачами в концлагерях, ставившими медицинские эксперименты на еврейских детях. Арафат же воспользуется заминкой, чтобы убедиться в том, что никто из своих его не угробит. Ему было бы спокойнее в израильской больнице: там и врачи получше, и служба безопасности понадежней. Но израильтяне инициативы не проявят, а человеку, посланному им на разведку, не удастся встретиться ни с кем, кто мог бы помочь в этом вопросе. Люди, до которых он сумеет добраться, не будут уполномочены принимать решения. Встреча с ними будет неоднократно откладываться, а когда она наконец состоится, они будут безукоризненно вежливы, неприятны в общении и не проявят ни малейшего интереса к тому, что Арафат мог бы им предложить.
Афганистан, который в то время будет председательствовать в Совете Безопасности, выдвинет при поддержке Франции и Германии резолюцию, осуждающую Израиль за болезнь Арафата. За резолюцию будет подано 13 голосов; Великобритания воздержится от голосования, а Соединенные Штаты найдут предлог воспользоваться своим правом вето. Неприсоединившиеся государства попытаются провести аналогичную резолюцию через Генеральную Ассамблею, но пока бюрократическая машина ООН будет раскручиваться, Арафат будет уже в Каире, и резолюция потеряет свою актуальность.
В Каире Арафат умрет далеко не сразу. Какое-то время его будут навещать высокопоставленные представители «палестинской автономии» и второстепенные дипломаты. Но поток посетителей будет постепенно редеть, пока в один прекрасный день к нему не явится за благословением новоизбранный президент будущей «Палестины». После этого об Арафате начнут постепенно забывать, и в конце концов, не считая сонных телохранителей, при ним останется только верная Суха, чье постоянное присутствие будет раздражать больного до такой степени, что он будет с грустью вспоминать годы своего унизительного заточения в Мукате. Но в один прекрасный день даже она, не дождавшись смерти мужа, вернется в Париж распоряжаться многомиллиардным наследством.
На похороны из разных стран приедут непервые заместители министров иностранных дел. Их низкий ранг будет воспринят в арабском мире как оскорбление и одновременно помешает устроить обычное для «палестинских» похорон безобразие с проклятиями евреям и стрельбой из автоматов. Тем не менее, Арафата объявят шахидом и пообещают евреям страшную месть за его смерть.
Израильтяне попытаются возражать против захоронения Арафата на Храмовой горе. Американцам удастся с ними договориться, что его зароют там без лишней помпы. В обмен на какое-нибудь обещание, которое американцы потом не выполнят, израильтяне согласятся. При захоронении трупа произойдут беспорядки. Израильские войска и полиция не станут вмешиваться, и «палестинцы» в суматохе убьют человек 20 своих. Газеты напишут, что беспорядки и стрельба были спровоцированы агентами Моссада. Арабские страны попытаются провести соответствующую резолюцию в Совете Безопасности, но Великобритания и США за кулисами заявят о своей оппозиции, и голосование не состоится.
В России, вследствие сложности международной обстановки, на смерть их протеже среагируют сдержанно. Татары присвоят Казанскому университету имя новопреставленного мученика. Чеченцы переименуют село Советское в Ясирабад и установят памятник Арафату на центральной площади. Неизвестные лица украсят памятник коротким русским словом, выполненным несмываемой зеленой краской.
Мел Гибсон после долгих колебаний отклонит предложение поставить фильм о том, как евреи отравили Арафата.