Когда я услышала, что Арафат, возможно, умер от СПИДа, я испытала похожее потрясение. Ведь для того, чтобы заразиться СПИДом, человек должен испытать ну хоть какое-то, пусть даже отдаленное, пусть даже противоестественное, но все-таки подобие любви. Сердце говорит мне, что с Арафатом такого случиться не могло. Логика заставляет признать, что я могу ошибаться. Возьмите, скажем, В. И. Ленина. С 1917 года, когда в России произошла революция, до смерти Ленина в 1924 году большевики под его мудрым руководством угробили около 20 миллионов своих сограждан. Может ли массовый убийца астрономических масштабов оказаться способным хоть на какие-то человеческие чувства, пусть даже самые рудиментарные? Мое сердце отказывается поверить в такую возможность. Оно ошибается. Ведь умер-то Ленин от сифилиса. Как это объяснить? Полуофициальная версия гласит, что Ленин заразился от Крупской, которую однажды якобы изнасиловали царские жандармы. Поверить этому трудно. Я не питаю никаких иллюзий относительно царских жандармов, но я видела портреты Крупской и знаю, что, как ни трудно в это поверить, она была гораздо страшней Элеонор Рузвельт, а это настолько страшно, что уже неважно, чей ты там жандарм — царский или какой-нибудь еще.
На самом деле, отнюдь не каждый пламенный фюрер, готовый вести свой народ к высшей цели по горам трупов, напоминает осатанелого робота. Вот, скажем, Наполеон. Единственная причина, по которой его кампании не переросли в мировую войну, это неразвитость тогдашней технологии. Жертвы его амбиций исчислялись сотнями тысяч. И тем не менее, его Жозефина, хотя и не тянула на звание мисс Вселенной, была вполне презентабельна. Какой-то парижский архив до сих пор бережно хранит записку, которую Наполеон послал Жозефине с поля одной из своих многочисленных битв. В записке говорится: «Буду дома через неделю. Не мойся.» Независимо от того, вызывает у вас странная просьба императора понимание или протест, она выдает его забавную сторону, а люди, у которых есть забавная сторона, не могут быть совсем плохими. Или все-таки могут? Не могу удержаться, чтобы не добавить: судя по ароматам, царящим в парижском метро в час пик, большинство французов все еще ждет возвращения Наполеона с фронта. Но если вы захотите убедиться в этом сами, вам совсем не обязательно тащиться для этого в Париж. Вместо этого, вы можете заглянуть в продуктовый магазин на Брайтоне или затесаться в толпу, ожидающую в JFK прибытия самолета из Москвы. Между русской толпой и французской существуют ровно два различия: русские вставляют в свою речь гораздо больше английских слов и употребляют гораздо больше французских духов, чем французы.
Но я лучше оставлю русских в покое, пока кляузный доктор Ху не начал вновь проявлять нездоровый интерес к моей скромной особе. На самом деле, я не хотела оскорбить никого, кроме французов. Слишком уж много раз я, несмотря на весь мой здоровый скептицизм, переоценивала наших бывших союзников. Так, например, я предсказала, что Арафат умрет в Каире, — и ошиблась. Ошиблась потому, что не могла себе представить, что французы не побрезгуют прикоснуться к чему-то настолько нечистому. Пожалуйста, не пытайтесь объяснить мои ошибки наивностью. Наивность тут ни при чем. Налицо полное невежество. Как я могла забыть, что сам аятолла Хомейни готовил свою исламскую революцию под гостеприимным крылом французов. Я была уверена, что мое отвращение к массовому убийце-недомерку разделяется всеми нормальными людьми. Я ошибалась. Я не учла, что кровавый карлик специализировался на евреях, что заслужило ему восхищение и благодарность всего миролюбивого человечества, а также свободу от уголовного преследования, даже если жертвами его зверств случайно оказывались гои.
Но вернемся к нашим баранам. Даже если Арафат и вправду умер от СПИДа, я не думаю, что в его смерти следует винить Суху и французских жардармов. В конце концов, как ни атрофировано у французов чувство брезгливости, но хоть какие-то остатки его должны же были сохраниться даже у них. Или не обязательно? Как бы там ни было, а кое-кто прямо говорит, что Арафата уморили французы. Такого мнения придерживается, например, д-р Ашраф аль-Курди, в течение 25 лет состоявший при новопреставленном персональным врачом. Внезапно осиротевший доктор пожаловался прессе на некрасивое поведение его французских коллег по отношению к нему самому и к его хозяину. Они буквально вырвали немощного раиса из его любящих рук и ни разу не поинтересовались ни историей болезни, ни тем, как д-р аль-Курди поддерживал жизнь в своем пациенте. И что же? Пока всемирно любимый террорист был предметом бережных забот своего доктора, с ним все было в порядке. Как только он попал в руки к французам, он подох. Замучили фюрера проклятые гяуры. Д-р аль-Курди напомнил мне Багдадского Боба, бывшего саддамова министра информации. Порой мне кажется, что арабы — прирожденные клоуны. Жаль, что их клоунада неизбежно оборачивается кровопролитием.