Выбрать главу

Чего граха не способна терпеть, ведунья уточнять не стала. Произведя на свет потомство, мистрис Сарреш действительно несколько округлилась. Что при её габаритах было практически незаметно. Но сама гигантша пребывала в твёрдой уверенности, что разрослась до размеров осадной башни. И больше всего Ю донимала невозможность отвести душу, вдоволь железками помахать: некогда, негде, да и не с кем.

- А ты мучного поменьше трескай, - участливо посоветовала добрая подруга.

- И чем ты мне предлагаешь заняться? - не менее ядовито отозвалась граха, забрасывая в рот разом два печенья. - У меня старший сын козлёнок, его сердечная подруга коза, а муж козёл! Сама я бочка с салом и туберозы помёрзли.

- Какие туберозы? - опешила лекарка.

- Да, которые я у крыльца посадила, - обречённо махнула рукой Ю. - Правда, они бы всё равно не прижились. Потом-то мне сказали, что корни им обстригать не стоило. А я смотрю: торчат усы какие-то. Ну, подумала, что лишние.

Да уж, если граха решила садоводством заняться, то дело, наверное, совсем труба. Только и остаётся, что жизнь свою горькую сладким заедать.

***

У дома Саррешей имелась и ещё одна отличительная особенность - двери его были открыты двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. О визитах сюда никто заранее не договаривался. Просто брали и приезжали, когда нужда такая случалась. Правда, в гости преимущественно наведывались бывшие сослуживцы по гвардейскому корпусу и северные лорды. Но в очередной раз звякнувшему колокольчику никто не удивлялся.

Не спрашивая, кого там ещё Тьма принесла, Ю просто открывала. И порой даже без ремня и ребёнка подмышкой. Например тогда, когда родное дитё у названной матери на коленях уснуло, а ремень куда-то запропастился.

 Правда, к гостеприимству грахи требовалось ещё привыкнуть.

- Здрасти, кого не ждали! - поприветствовала радушная хозяйка нового посетителя. - А ты чего?

- А я попрощаться вот... - по своему обыкновению едва не шёпотом сообщила Ллил.

Хотя с таким же успехом она могла бы и во всю глотку кричать или вовсе молчать. Окончание её фразы Арха всё равно бы не услышала. Потому что стоило двери открыться, как лай поднялся такой - мыслей не слышно. Щенок, преспокойно на обгрызенном подоле лекарки уснувший, яростно затявкал. Из кухни подала голос подобранная сердобольною Ю старая дворняга. А со двора забухал, будто железом громыхая, сторожевой пёс. А тут и младший Сарреш проснулся, громко высказав собственное мнение по поводу устроенного бардака, нарушившего дневной сон.

А вот ирхан-поводырь, спокойно стоявший у юбки слепой, даже ухом не дёрнул. Кошка-переросток, лысая, как новорождённая мышь, только шкурой на спине презрительно подёргивала, да красными глазищами сверкала. Правда, костяной гребень, за ушами начинающийся и тянущийся до самого кончика тощего хвоста, приподнялся, как у ящерицы. Вроде бы Дан говорил, будто это признак агрессии.

По глубокому убеждению Архи, ирхан целиком - от кончиков когтей, до кисточек на ушах - был признаком агрессии. Может, он и непревзойдённый поводырь и охранник, а всё равно кошмар ходячий. И куда Ирраш смотрел, когда подарок для любимой выбирал, ведунья искренне не понимала.

Шай утверждал, что неприязнь лекарки от примитивных инстинктов идёт. Мол, ирханы с шаверами общие корни имеют. Но говорить он такое рисковал, только убедившись предварительно, что Ирраш его не услышит. Тот ведь тоже мог рассказать что-нибудь о близких родственниках ифоветов. А то и доказать. Причём использовав самые убедительные доводы. С выбитыми клыками спорить сложновато: дикция нарушается, и твои аргументы для оппонента  становятся непонятны.

- Я попрощаться зашла, - сообщила Ллил, когда чудовище в конюшне заперли, собак успокоили, Рангашу рот очередным печеньем заткнули, вынули из-под Архи нашедшейся кинжал, на живую нитку распоротую юбку заштопали и чай по новой разлили.

- Уезжаешь? - всё-таки спросила ведунья, хотя вопрос этот был чистой воды риторическим.

Об отъезде вот в этой же гостиной говорили немало. В том, что Ллил в столице не приживётся, понимали все, кроме Ирраша.  Делать тут слепой было абсолютно нечего. Арха пробовала её к Шор пристроить, но из этого ничего не вышло: одно дело за больными в собственном доме ходить, и совсем другое в немаленькой клинике. В университет её не приняли, несмотря на все протекции. Всё же обучение там на зрячих рассчитано. В доме восстановленного на прежнем месте капитана городской стражи ей тоже занятий не нашлось, кроме как читать целыми днями. А без работы девушка попросту чахла.

Да ещё очень её донимал собственный статус. Старейшины ни в какую не соглашались признать Ллил иррашевской женой. Второй - бери, никто слова не скажет. Но сначала на первой женись, да роди от неё чистокровного наследника. И даже угроза на Шхара наследство скинуть старых ослов не убеждала. Ну а дальше угроз котяра и сам зайти не решался.