- Вы что удумали, госпожа? - подозрительно прищурилась служанка. - Травануть-то господина Ноша как крысу поганую и в столицу голубку мою услать - возражений нету. Но вот только погань эта непременно заподозрит. Да и лорд тоже, вмиг сами жизни лишитесь.
- Никто ничего не заподозрит, - упрямо мотнула головой Ирда. - И я ничего не лишусь: ни жизни, ни любви. Никому его не отдам, слышишь?
- Да слышу я, слышу, - ворчала нянька, кряхтя и охая, складывая выброшенные на пол одёжки обратно в сундук. - Вот ведь характер какой: что в башку втемяшится, то батогами не выбьешь. Только и впрямь с Ношем этим жизни не будет. Он не батогами - сапогами выбивать станет.
Девушка ей не отвечала. Стояла у окна, улыбалась чему-то едва заметно. Арха сильно сомневалась, что она обдумывала перспективы своей супружеской жизни с чернявым.
Глава четырнадцатая
Глава четырнадцатая
Чего хочет женщина, того хочет бог. Только скажите какой, чтобы с этим сумасшедшим не связаться ненароком
(Из записок старого ловеласа)
Шай всё знал. И ждал. Хотя это стало понятно далеко не сразу. Поначалу всё выглядело не слишком оптимистично.
Из замка ифовет, видимо, галопом выехал. Да ещё каким галопом-то. Цитадель Шаррахов отсюда без особого труда разглядеть можно было: поблескивали на фоне выцветшего неба игольчатые шпили, прядями тумана белели арки, зеленела внизу опушка леса. А лошадь под молодым демоном вся в мыле, грызла удила, дико выкаченным глазом кося, никак успокоиться не могла. То и дело шла боком, вскидывала морду, стараясь выдрать из рук поводья, припадала на зад, всхрапывала. Блондин осаживал животину и будто не замечал этого. Тело-то здесь, а мысли в далёком далёко.
Голову ифовет опустил, да ещё и под капюшоном спрятался от садящегося, но до сих пор палящего солнца. И всё равно заметно - хмурится. Если он всё же переговорил с отцом, как обещал, то в ответе лорда сомневаться не приходилось. То ли не отличался старый Шаррах чрезмерной суеверностью, то ли его и впрямь убедили, что никакая не мифическая страсть сына посетила, а обыкновенная блажь, но в просьбе явно отказал. Вот и бесился демон, загнал коня. А теперь раздумывал над вечными, как сама Тьма дилеммами: кто виноват и что делать.
Шер чуть позади держался, с разговорами к молодому лорду не лез, лишь поглядывал озабоченно и, пожалуй, сочувственно. Только когда Шай с лысой, вытоптанной колеи в траву свернуть вздумал, голос подал.
- Может, вернёмся? - сказал негромко, но озабоченно. - Патрули говорили, что вокруг степняки шныряют, - блондин от него даже отмахиваться не стал - вообще никак не отреагировал. - Воля твоя. У каждого своя судьба.
Последнюю фразу он выкрикнул почти, выпрямился на стременах, натянув поводья струнами. Вот тут-то всё и началось.
Кто считает, будто в степи укрыться сложно, тот крупно ошибается. Это рядом со столицей в траве даже полёвке спрятаться сложно, а в густом, высоком разнотравье при должных навыках и всадник укрыться может. Правда, те, кто меж стеблей тенями проступили, лошадями пренебрегли. Но, пожалуй, у ифовета, верхом ехавшего, перед пешими никакого преимущества не имелось.
Демоны, в жёлто-бурое одетые, с разлинованными ореховой краской лицами, вмиг окружили наездников - мимо не проедешь, только поверх голов прыгать. И на стёжку они выходить не спешили. Трава колыхалась в вечном прибое, обманывала: вроде и три шага до ближайшего засадника, а присмотришься, так и все семь.
- Слезай с коня, Шаррах, - глухо приказал один.
Лорд ему отвечать не стал. Взметнулся серый плащ, накрыв говорившего с головой. Мелькнуло, пролетело по воздуху, сверкнув серебром - кто-то захрипел, упал назад, промяв в траве котловину. На миг - на очень короткие миг - Арха увидела ифовета, стоявшего чуть сгорбившись на седле с двумя клинками в безвольно, вяло опущенных руках. Демон прыгнул, будто даже замерев на удар сердца в воздухе - белое свечение заходящего солнца высветлило тёмную фигуру. И пропал.
Битва между теми, кто действительно умеет клинки в руках держать, зрелище совсем не увлекательное и не эффектное. Собственно, стороннему зрителю и смотреть не на что: движение есть и его много. Гораздо больше, чем осознать получается, а понимания где, кто, что нет.
Зато можно понаблюдать за умирающими. Они вываливаются из боя, будто центробежной силой выброшенные. Скручиваются личинками, скулят по-щенячьи, пытаясь запихать в живот пузырями продавливающиеся сквозь пальцы внутренности. Плашмя падают на спину, раскинув руки крестом, конвульсивно взрывая каблуками землю. Опускаются плавно, будто издеваясь, переигрывая, щедро плеща на притухшее золото травы кармином. Они такие разные.