— Ладно, раз хозяин звал, отправляемся, — все с тем же врожденным достоинством подняв тяжелую корзину, мама вышла из своего ряда, знаком поманив остальных. Обе мои тетушки и две кузины повторили все вслед за хозяйкой поместья.
Для наших нужд в том году смастерили особый экипаж, позволявший сидеть восьмерым и урожай везти. Папина сестра заняла место кучера, ловко ухватив поводья и заткнув юбки повыше. Подождав, пока рядом усядется мама и мы займем свои места на длинных лавках позади, тетка хлестнула лошадей, громко свистнув. Несясь по ровной дороге, едва не срывая платки с корзин, наша повозка неслась к замку, позволяя ветру хоть немного охладить горящие щеки.
Жених. Никак не ждала. Думала, через год, после следующего урожая, если будет он хорош, мне добавят приданого и тогда, может, посватается ко мне Конрад, сын нашего соседа. Или, может, тот блондин, что я на балу в столице зимой видела. Мы мило танцевали три раза и еще долго разговаривали, обсуждая смену климата.
Но сейчас…
Глянув на испачканное рабочее платье, грязные руки и смуглую, почти бронзовую кожу, я едва не застонала вслух. Это будет просто позор.
— Не рыдай только, Вирана, — ободряюще попыталась улыбнуться кузина, вот только блеск в ее глазах выдавал всю степень веселья. Сестра была на три года младше, и оттого чувствовала себя свободнее, только вступив в пору замужества.
— Это будет очередной позор, — с тоской произнесла я, пытаясь придумать, как избежать встречи с незваным женихом.
— Не говори заранее. Никто не знает, — спокойный голос мамы сейчас только раздражал. Она всегда и во всем находила хорошее, когда я предпочитала видеть вещи такими, какие они есть.
— О да, меня в таком виде еще не сватали.
— Мы все сейчас так выглядим.
— Мама!
— Ой, Вира, не сопи, — тетка дернула поводья, чуть осаживая лошадей. Будучи высокого происхождения, но весьма крутого нрава, она никогда не оглядывалась на чужое мнение. — Если мужчина достойный, то его твой вид не заденет. А если ему фарфоровая кукла нужна, то не в то место он явился. И не важно, в шелках ты и парче или только из конюшни вылезла. Мать твоя права, мое почтение графиня, никто не знает.
Оставив слугам разгружать ягоды, мы все вшестером вошли в большой прохладный зал. Только грязную обувь сменили и руки вымыли в небольшой подсобной комнате. Их было много для свадебного посольства. Человек двенадцать, не меньше. И мужчины и женщины, все богато одетые, с золотой вышивкой на тонких тканях. И узоры совсем незнакомые, и внешность не совсем привычная. Не такие высокие, как соседние бароны, гости при этом выглядели несколько крепче, напоминая статью отца.
Родитель и все три брата стояли напротив гостей, о чем-то тихо переговариваясь между собой. Двое старших братьев пошли в графа, младший был тонок и высок, как дед со стороны матери.
— Ваше Сиятельство, — хорошо поставленным голосом позвала мама. Отец повернул голову в нашу сторону, сделав приглашающий жест рукой. К нам обернулись все. Словно под кривым стеклом рассматривают, подумалось мне. Было у нас такое устройство у одного из наставников. Лист под несколько кривых стекол кладешь — и видно, что он из множества сот состоит. Вот и я себя сейчас таким листом чувствовала. Или букашкой какой-то.
— Моя супруга, графиня Сэрли, Патьер по рождению. Ее сестра, ди Натан, с дочерью, и моя сестра, вдова герцога Ценуро. Также с дочерью. И Вирана, леди Сэрли. Моя дочь.
Стараясь силой воли удержать румянец, расползающийся по щекам, и надеясь, что на смуглой коже он не так виден, присела в легком книксене, как каждая из дам до меня. Было сложно чувствовать себя достойно в таком виде, что бы ни говорили мама с теткой.
— Миледи, леди, это гости из-за Медных гор. По их словам, наша Вирана — редкое сокровище, которое должно достаться только их роду, — в голосе отца не было насмешки, но все же сквозило некоторое недоумение.
— Я все же вижу, что вы не полностью доверяете нашим словам, — чуть растягивая буквы, с явным акцентом, произнес один из гостей. На их фоне мы выглядели сырыми орехами в скорлупках, упавшими в шкатулку с драгоценными камнями. Глядя на ровные, без эмоций, лица, я даже не могла сказать, кого пророчат мне в женихи. Того пожилого господина, что заговорил, или кого-то из более молодых мужчин. Почувствовав, как задрожали руки, крепче сцепила пальцы.
— То, что моя дочь — драгоценность, я знаю с момента ее рождения. Но меня смущает то, что не будучи знакомыми, вы можете также охарактеризовать ее. Мы не знакомы и не проводили смотрины, но в этот день вы прибыли ко мне в дом, чтобы не просто посмотреть на девушку, а для того, чтобы ее забрать. — теперь мне стало понятно, отчего гости до сих пор стоят. Почему им не предложили напитки, несмотря на жаркий день. Отец не знал, кто оказал честь его дому. А уж просить руки единственной дочери, пусть не крупного, но все же благородного и уважаемого землевладельца, не будучи представленным, считалось почти недопустимым.