А затем она отклонилась назад, утягивая его с собой, и до угасающего слуха долетели слова «Этот — идет с нами». Удивительно сильная — женщина подобрала его, как тряпичную куклу и понесла, царапая его кожу о шипы и коряги. Перед тем, как потерять свои чувства и ускользнуть в темноту, Лоусон осознал, что настоящий кошмар еще только начинается.
Вперед, подумал он, правя Фениксом на пути в Сан-Бенедикта, и закурил сигару, всегда только вперед. Его спичка вспыхнула в темноте. Дыхание его изменилось. Оно стало резче, плотнее, отрывистее, как если бы его легкие вдруг уменьшились в размерах. Лоусон невольно задумался, если его органы со временем высохнут и превратятся в прах, он, возможно, станет настоящим созданием Темного Общества, потому что ему больше не понадобится дышать, и связь с человеческим миром полностью пресечется.
Такое бы случилось, если бы он питался исключительно человеческой кровью, и только с ее помощью поддерживал свое существование. Но правда состояла в том, что жажда человеческой крови с каждым днем становилась все сильнее внутри него, и, если Лоусон не найдет Ла-Руж и не убьет ее в скором времени… если не выпьет ее черного ихора — крови вампира, текущей по ее венам — он может запросто считать себя навеки проклятым, обреченным провести вечность как монстр.
Впрочем, сейчас он был стрелком и авантюристом, который занимался делами за определенную цену, а легкие его пока что функционировали нормально, чтобы он мог наслаждаться терпким вкусом своих сигар. Он был жив, и большая часть его природы оставалась человеческой. Пока что. А еще у него была работа, которая требовала решения прямо сейчас, и лишь на ней стоило сосредоточиться.
Глава пятая
Лоусон почувствовал, как солнце садится.
Он всегда это чувствовал. У него никогда не получалось объяснить отцу Дейлу, что это было за ощущение. Даже будучи завернутым в покрывало, как мумия, или прячась за шторами отельного номера — а иногда, даже прячась под кроватью или в шкафу — он всегда знал, когда начинается закат. С закрытыми глазами и в состоянии сна, он ощущал, как меняется положение солнца, а затем, когда света на небе практически не оставалось, он моментально приходил в себя и поднимался — жадный до жизни.
Так было и этой ночью по дороге в Сан-Бенедикта.
Мужчина в черном стетсоне, черном костюме с белой рубашкой и красным жилетом, на талии которого крепился ремень с двумя кольтами, вовсе не походил на создание Тьмы, которым являлся. Когда он спускался по лестнице пансионата на грязную улицу — единственную улицу — поселения Сан-Бенедикта, солнце уже было лишь воспоминанием в блестящем от сияния звезд небе. Никто из селян и не подумал, что странный путешественник защитил свою комнату рано утром черными шторами и что он и не подумал ложиться спать на кровать — вместо того он предпочел забраться в заплесневелый шкаф, который показался ему более безопасным перед хитрыми лучами солнца и мог обеспечить более комфортный отдых в незнакомой обстановке.
Вечером его первым напитком стала коровья кровь из небольшой японской бутылочки, идентичной той, которая разбилась и испортила ему пальто во время схватки с перевертышем. Лоусон приобрел шесть одинаковых бутылочек в антикварном магазине на Ройал-Стрит. Ему нравились красивые предметы, особенно, если при этом они были функциональны.
Он направился к салуну — хлипкому деревянному зданию, расположенному в доках. Городок, как и ожидалось, был окружен болотом, служившим его естественной границей. Лесозаготовительные лодки и баржи на ночь были привязаны к пирсу. Лоусон подумал, что чуть позже ему может понадобиться лодка. А сейчас ему нужна была информация, так как управляющая в пансионате — пожилая полная дама с заметным каджунским акцентом — не могла ему рассказать ровным счетом ничего.
Из салуна «Болотный Корень» доносилась тоскливая музыка скрипки. Впереди показалась раскрашенная вывеска, нависающая над входом в заведение. Желтый фонарь над ней почти догорел. Рядом, поддерживаемые своими крепкими женами, собирались порядком перебравшие лесорубы.
По пути Лоусону встретилось еще одно заведение под названием «Дворец Удовольствия», вывеска которого была раскрашена кричащими красными цветами. Похоже, в Сан-Бенедикта наличествовало только два вида развлечений для лесорубов во время отдыха от работы.
Лоусон предпочел не привлекать внимание пьяного грузного мужчины, которому помогала перейти улицу столь же крупная женщина в изрядном подпитии. Успешно миновав столкновения с этими двумя человеческими громадами, Лоусон толкнул дверь «Болотного Корня».
Здесь было людно, дымно и шумно, да и в целом неприятно, но это был единственный бар в городе, так что выбирать не приходилось. Прямо над головой Лоусона в поддерживающий брус было загнано два топора, которые, судя по всему, висели там давно, так как металл уже начал покрываться ржавчиной. Бармен был занят тем, что разливал крепкие напитки и пиво своим нетерпеливым и очень громким посетителям. Скрипач старался изо всех сил, но каждая третья нота походила на жалобный крик кошки, которой наступили на хвост, однако против этого никто не возражал. Женщина в лоскутном платье с перьями в волосах повисла на руках бледнолицего мужчины, который проводил время в компании друзей, у коих явно водились хорошие деньги. Фонари висели на крюках, и свет то и дело играл бликами на сломанных зубах или на звонких монетах. Вот, что увидел Лоусон, когда огляделся.
А еще он понял, что вампиров здесь нет — только люди, испытывающие жажду вечернего развлечения.
Он подошел к барной стойке и привлек внимание бармена, после чего заказал лучший местный виски. Напиток подали в стакане, который даже можно было назвать достаточно чистым.
— Мы не хотим проблем, сэр, — сказал бармен, гулко стукнув донышком стакана о стойку. В голосе его звучали нервные нотки, а левый глаз заметно подергивался.
— Никаких проблем и не предвидится, — ответил Лоусон, попытавшись выдавить из себя ободряющую улыбку. Он знал, что выглядит, как человек, который сам по себе является частью проблем. Может, в его внешности и оставалось много привычного и людского, но на инстинктивном уровне жители любого города предпочитали не сталкиваться с господином, бледное лицо которого наводило на мысли о смерти. А особенно его общества избегали, когда он намеренно выставлял напоказ два своих кольта, прибавляющих любому собеседнику вежливости. Разумеется, в своей меткости и скорости он был уверен, и на деле Лоусону даже не требовалось оружие, чтобы разобраться с задирами из салуна, но ведь с помощью одного вида оружия гораздо проще убедить собеседников более охотно нарушить молчание.
— У меня к вам вопрос, — миролюбиво проговорил Лоусон, положив звонкую монету за напиток на столешницу, хотя и знал, что в голосе его сквозит угроза. — Я ищу городок под названием Ноктюрн, где-то к югу отсюда. Слышали о таком?
— Нет, сэр. Я здесь не так давно…
— Что ж… все равно спасибо, — Лоусон посмотрел на тяжеловесного посетителя по правую руку от себя. — А вы? Часом не слышали о городке под названием Ноктюрн?
— Ничего такого не знаю, — прозвучал довольно резкий ответ от мужчины, который не собирался отрываться от почти опустошенной бутылки какого-то ядовитого пойла, которое он явно поглощал с удовольствием.
Лоусон повторил свою попытку с седобородым мужчиной, который расположился слева от него.
— Сэр, вы, верно, слышали мой вопрос. Я ищу городок Ноктюрн. Говорят, к югу отсюда. Вы не знаете, где это?
— К югу отсюда ни черта нет, — ответил тот таким тоном, словно пытался посрамить своего никчемного слугу или мелкого подчиненного на лесопилке. — Болото, еще болото, и глубокое болото, вот и все.